Архитектор лев кекушев и московский модерн. Московское наследие Льва Кекушева - Наводы — LiveJournal Кекушев лев николаевич собственный дом на остоженке

ул. Пречистенка, 28

Район Пречистенки всегда считался аристократическим, но в начале ХХ века усадебную застройку начинают вытеснять доходные дома, задающие улице новый высотный масштаб. Усадебная Москва уходила в прошлое, на смену ей приходил мир капитала. Одну из непритязательных пречистенских усадеб с двухэтажным домом начала XIX века в 1903 году купило Московское торгово-строительное акционерное общество, которым руководил крупный банкир и предприниматель Яков Андреевич Рекк. Все старые постройки сразу же были снесены, а архитектор Лев Кекушев получил заказ на проектирование и постройку огромного по меркам того времени пяти- (а местами шести-) этажного доходного дома. К моменту окончания строительных работ в 1906 году Рекка во главе компании сменил И. П. Исаков, который приобрел дом в свою собственность.

Это одна из самых известных московских построек в стиле модерн: линии фасада все время выгибаются, образуя сложную волнообразную крышу, эркеры, оконные ниши и полукруглые ажурные балконы. Завершает впечатление скульптурный декор — скромные завитки вокруг окон превращаются на последнем этаже в сплошной рельефный орнамент, из которого выступают женские головки. В центре верхнего этажа помещены две женские скульптуры — аллегории Просвещения и Строительства. Еще одна характерная черта модерна — оконные рамы с плавно изогнутыми линиями. Обратите внимание на сохранившуюся ручку входной двери — стиль, проявлявший себя в каждой мелочи, превращает эту утилитарную деталь в изящный завиток и самоценное произведение искусства.

Особняк О. А. Листа — Н. К. Кусевицкой
Глазовский пер., 8

Считается, что этот дом — один из первых московских особняков, которые можно однозначно отнести к стилю модерн. Кекушев строил его в 1898 — 1899 гг. вроде бы для себя, но уже в 1900 году продал Отто Адольфовичу Листу, племяннику и зятю известного московского предпринимателя. Позже, в 1910-х годах владелицей стала Наталия Кусевицкая, урожденная Ушкова, дочь московского купца-миллионера, меломана и почетного директора Филармонического общества и жена гениального контрабасиста и дирижера Сергея Кусевицкого. Ярким творческим личностям, очевидно, была близка такая же неординарная архитектура.

Постройка была для Кекушева своего рода экспериментом — и творческим, и экономическим. В отличие от крупных домостроительных обществ, у него не было средств затевать долгосрочную программу строительства богатых домов на продажу, поэтому он попробовал выстроить и продать один полностью отделанный особняк. Не скованный определенным заказом, он смог в полной мере проявить свою фантазию.

Необычное асимметричное расположение объемов здания делало общую композицию живой и разнообразной — этот новаторский прием проявится и в следующих постройках Кекушева, особенно смело — в доме архитектора на Остоженке. Крупная каменная кладка цокольного этажа, необычные формы оконных проемов и их широких обрамлений, использование гротескной толстой маленькой колонки с пышной растительной капителью — вот те характерные, сугубо кекушевские приемы, которые все вместе были впервые применены архитектором именно в этом особняке. При этом все детали — от металлической капители колонки до мозаичных панно — отличаются тонкостью и изяществом исполнения. Кстати, мозаику — фриз с изображением подснежников между этажами, панно с обитателями речного дна над входом — архитектор использовал только в этой постройке, больше этот декоративный прием в его работах не встречается.

Интересно, что некоторые элементы здания напоминают почерк бельгийского архитектора Виктора Орта, основоположника франко-бельгийского ар нуво, — этот вариант модерна был наиболее близок Кекушеву. Посмотрите на карниз под козырьком крыши на тонких, словно нарисованных карандашом, металлических кронштейнах, подобные встречаются как раз в постройках знаменитого бельгийца. За этот легкий элемент, отличающийся от традиционных каменных карнизов, архитектора особенно хвалили в прессе и в профессиональных кругах того времени, и даже подражали ему в других московских зданиях.

Доходный дом А. Ф. и Н. Ф. Бочаровых
Гоголевский б-р, 21

Дальнейший маршрут лежит по бульварам, мимо эффектного четырехэтажного доходного дома, принадлежавшего купцам братьям Бочаровым. Главный элемент декора — сочетание кремовой облицовочной плитки и оштукатуренных плоскостей, что было характерно для многих мастеров модерна и для Кекушева в том числе. У здания необычный, единственный в своем роде лепной декор — мужские маски и выразительные лепные совы с распростертыми крыльями.

Особняк М. С. Саарбекова
Поварская ул., 24

Поварская улица — еще один уголок кекушевской Москвы, где сосредоточилось несколько его построек.

Моисей Семенович Саарбеков, потомственный почетный гражданин, владелец химического завода за Рогожской заставой на Владимирском шоссе, не только поселился в этом особняке, но и разместил в нем контору своего завода, что, вероятно, учитывалось архитектором при проектировании и строительстве. Законченное в 1900-м году здание стало вторым кекушевским особняком в стиле модерн. Постройку сразу оценили профессионалы за редкую для Москвы того времени рафинированность и чистоту форм.

В отличие от особняка Листа — Кусевицкой, который строился на свободном участке, что позволило разбить сад и создать интересные «угловые» виды, этот с двух сторон зажат соседними доходными домами, и для придания зданию выразительности у архитектора осталась только одна стена. Тем не менее, фасад получился эффектным. Козырек, оформление окон, арки и выступы создают артистичную игру архитектурных форм.

В интерьере особняка Кекушев применил некоторые новаторские приемы. Вестибюль довольно прост в отделке, но вот парадная лестница интересна тем, что освещается плоским квадратным фонарем верхнего света. Верхний свет — популярное нововведение в сооружениях начала ХХ века, не раз использованное Кекушевым, например, в доме Морозова, в залах, предназначенных под картинную галерею. Однако в частных особняках этот прием встречается редко. Пожалуй, наиболее яркими примерами могут служить окна верхнего света в особняке Рябушинского работы Шехтеля и в кекушевском особняке Саарбекова. Ограждение лестницы характерно для модерна и нарисовано в виде прихотливого орнамента на основе спирали.

Особняк И. А. Миндовского
Поварская ул., 44

Это нарядное здание — один из лучших и самых известных памятников московского модерна, где стиль проявил себя в наиболее чистом виде, без «примесей» прошлых эпох.

Элегантный домик — память о знаменательном и коротком периоде в истории города, когда в его центре вновь стали строить небольшие комфортабельные виллы-усадьбы, которые были характерны для Москвы столетней давности, но на рубеже XIX — XX веков они бросались в глаза очевидной новизной. В 1903 году на месте старой городской усадьбы на Поварской улице Московское торгово-строительное общество под руководством Якова Рекка построило два особняка «под ключ», заказав проект обоих Льву Кекушеву. Денег на строительство и отделку не жалели — особняки должны были привлечь покупателей не только стильным внешним обликом в духе вошедшего в моду модерна, но и богатством внутреннего убранства. Но покупатель долгое время не находился, и особняк использовался застройщиком для представительских целей (впрочем, в историю он вошел по имени первого владельца — Ивана Александровича Миндовского, крупного верхневолжского текстильного фабриканта).

Сложная объемная композиция занимает угол участка и формирует фасад Поварской и Скарятинского переулка. Голова лошади над въездом во двор намекает, что дальше нас ждут конюшни. Створки кованых ворот ограды образуют рисунок, напоминающий крылья бабочки, — характерный мотив модерна. Здесь нет колонн, по которым мы обычно отличаем классические особняки. Все здание — единый объем, с углубленными окнами, с проемами разной высоты и ширины, с многослойными рельефами вокруг них, криволинейными оконными переплетами, цветными витражами. Стоит обойти здание вокруг и посвятить немного времени разглядыванию скульптуры. На рельефном панно резвятся путти: один играет на дудочке, другой высекает вазу, третий с циркулем размышляет над листом бумаги — так изображены аллегории жизни, скульптуры и архитектуры.

Особняк Торгово-строительного акционерного общества — М. Г. Понизовского
Поварская ул., 42

Второй особняк, построенный Московским торгово-строительным акционерным обществом с полной отделкой. Поскольку дом возводился сразу с целью продажи и в расчете на состоятельных покупателей, в нем есть все новинки начала ХХ века, обеспечивавшие жизненный комфорт, —калориферное отопление, вентиляция, водопровод, канализация, электрическое освещение. Новаторской была не только «начинка», но и архитектура. Чтобы понять авторский замысел, посмотрите на него с угла: здание как будто составлено из отдельных объемов, уступами поднимающихся к угловой башне на углу Поварской улицы и Скатертного переулка. Первоначально башню венчал единственный в Москве четырехгранный купол, покрытый листовой медью. По периметру он был окружен широкой площадкой, которая, если смотреть издалека, делала его похожим на шляпу с широкими полями. На площадку, вероятно, выходили любоваться видами, но при более поздней перестройке купол был утрачен, и теперь его можно увидеть только на старых фотографиях. Необычной была и отделка фасадов — простая и функциональная, она не имела лепных украшений, все было построено на контрасте серого гранитного цоколя и светлой облицовочной плитки стен. В сравнении двух стоящих друг напротив друга зданий угадывалась общая тенденция стилевого развития — от изощренного в декоративном отношении модерна к элегантному, но более лаконичному ар деко.

В 1908 году особняк купил московский купец Матвей Понизовский за 165 тысяч рублей, и в 1914 — 1915 годах особняк был частично перестроен, но внутри сохранилась богатейшая кекушевская отделка с большим количеством цветных витражей, к которым был неравнодушен зодчий, живописными плафонами и оригинальными светильниками. Сейчас в здании располагается посольство Афганистана, но попасть в него, как правило, можно в Дни исторического и культурного наследия 18 апреля и 18 мая, если удастся записаться на экскурсию.

Гостиница «Метрополь»
Театральный пр-д, 2

Эта уникальная постройка была задумана успешным московским предпринимателем и щедрым меценатом Саввой Ивановичем Мамонтовым как новая московская диковинка. В 1898 году Мамонтов организовал Северное домостроительное общество, которое должно было возводить на продажу первоклассные особняки в центре города и осуществлять общественно заметные постройки. Первым сооружением такого рода и должен был стать «Метрополь» — гостиница нового типа, которые на рубеже веков стали появляться в Европе и Америке. Оснащенные всеми техническими новинками, они были словно «город в городе» и помимо комфорта предоставляли постояльцам возможности для разнообразного досуга. В «Метрополе» был спланирован зимний сад, многочисленные залы для выставок, маскарадов и танцевальных вечеров, рестораны, магазины и даже шестиярусный оперный театр на три тысячи зрителей, в котором Мамонтов думал разместить свою частную оперу, скитавшуюся по съемным помещениям.

Как главный архитектор Северного домостроительного общества Кекушев быстро разработал планировку будущего комплекса. Но жизнь внесла коррективы — в результате неудачных промышленных операций Мамонтов разорился и финальный вариант «Метрополя» стал значительно скромнее. Владельцем будущего здания вскоре стало Санкт-Петербургское общество страхований, а «северяне» во главе с Мамонтовым остались подрядчиками-строителями.

Новые заказчики диктовали свои требования, и в 1899 году был объявлен международный конкурс на фасад «Метрополя», собравший 20 участников. Жюри единодушно присудило первую премию проекту Кекушева, однако с началом громкого судебного дела против Мамонтова план был серьезно скорректирован на основе проекта молодого архитектора Вильяма Валькота, получившего на конкурсе лишь четвертое место. По одной из версий, изменениями по заданию заказчиков занимался сам Кекушев, сохранивший свой высокий статус, — молодой Валькот, не имевший строительного опыта, не был ему конкурентом.

Отчасти сохранилось и влияние Мамонтова, особенно заметное в выборе произведений искусства. Центральную часть нового фасада со стороны Театрального проезда заняло монументальное керамическое панно «Принцесса Греза» Михаила Врубеля, выставлявшееся в 1896 году в мамонтовском павильоне на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. По сторонам расположились панно по рисункам молодого художника Александра Головина, произведенные, как и «Греза», на Абрамцевском керамическом заводе Саввы Ивановича.

К участию Мамонтова можно отнести и появление на здании керамического фриза с красноречивой фразой, взятой из популярного в те годы произведения Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра». Сейчас сохранилась только ее часть на стороне, обращенной к Третьяковскому и Театральному проездам, а целиком она звучала так: «Опять старая истина, когда выстроишь себе дом, то замечаешь, что научился кое-чему». В глазах московской публики начала века цитата намекала на превратности судьбы самого Мамонтова, постигшие его во время строительства гостиницы.

Хотя Кекушев и оказался не единственным автором «Метрополя», именно он предопределил его облик. Ему принадлежит необычный и выразительный силуэт здания: арочные конструкции на крыше и башенки-пинакли с острыми шпилями. Полностью в соответствии с его проектом выполнены фасады со стороны Китайгородской стены и во внутренних дворах. Считается, что он же разработал окончательное решение главных фасадов комплекса со стороны Театральной площади и Театрального проезда, упростив фасады Валькота и придав им завершенный вид.

Особняк В. Д. Носова
Электрозаводская ул., 12

Хотя основные заказчики Кекушева, как правило, хотели видеть свои жилые и доходные дома в центре Москвы, архитектор немало потрудился и за его пределами. Эта постройка — редкий пример сохранившегося в городе особняка-дачи в стиле модерн. Облик здания был предопределен удаленностью от центра города, малоэтажной застройкой окружающей местности и, вероятно, желанием владельца, у которого неподалеку располагалась собственная фабрика.

Заказчиком экстравагантного дома был Василий Дмитриевич Носов, происходивший из семьи трудолюбивых старообрядцев, основавших еще в 1829 году собственное текстильное дело на берегу Хапиловского пруда. Сначала Носовы производили дешевые платки: мужчины семьи собственноручно ткали и красили ткань, а их жены пришивали бахрому. Но постепенно фабрика росла, дело расширялось, и к концу XIX века это было уже весьма доходное Промышленно-торговое товарищество мануфактур братьев Носовых с основным капиталом в 3 миллиона рублей, которое славилось высоким качеством пуховых одеял, платков и мундирного сукна. Главным владельцем и распорядителем Товарищества в конце XIX века стал Василий Дмитриевич Носов. Одна из его дочерей, кстати, вышла замуж за Алексея Бахрушина, основавшего знаменитый театральный музей.

Очевидно, Носов хотел построить что-то модное, в русле современных мировых архитектурных веяний. Из этого пожелания возникло сооружение, напоминающее европейские загородные виллы с обширными террасами, фигурными козырьками и деревянными резными обрамлениями.

Здание стоит в центре небольшого сада, и вся композиция его асимметрична — так и просится обойти кругом. К улице обращена открытая веранда с террасой на крыше, обслуживавшей гостиную второго этажа. Орнамент деревянных резных перил веранды, как и другие элементы, отдаленно напоминает мотивы французского аналога модерна — ар нуво, и, в частности, ограждения входов в парижское метро архитектора Гектора Гимара.

При всей современности архитектуры, внутри здание было разделено на две половины — мужскую и женскую. В мужской на первом этаже жил владелец и его прислуга, на втором — одна из его взрослых дочерей. Интерьеры дома, придуманные Кекушевым, были совершенно великолепны. Центральным элементом холла стал камин, в отделке которого использовались абрамцевские майоликовые изразцы и кованая медь. На второй этаж вела парадная дубовая лестница, освещенная огромным окном, обращенным в сад. Ее отделка может быть отнесена к самым оригинальным образцам московского модерна. Деревянные панели, плафон с изображением крылатых сиринов, живописный фриз с изображением древнерусских парусных ладей подчеркивали древнерусские эстетические пристрастия хозяина-старообрядца.

После революции особняк был национализирован и долгое время в нем располагались различные детские учреждения. Но с конца 1980-х по 2008 год прошла реставрация, вернувшая первоначальный облик элементам внутренней отделки. Тогда же была добавлена ограда с кованой решеткой и воротами со стороны улицы. Не попадайтесь в ловушку — это не настоящий модерн, а то, как понимают этот стиль современные реставраторы. Сейчас в здании располагается Молодежный историко-культурный центр «Особняк купца В. Д. Носова» (МИКЦ) и Нотно-музыкальный отдел Российской государственной библиотеки для молодежи, так что попасть в него не сложно (что редкость для особняков московского модерна). Для этого даже не придется притворяться музыкантом в поисках редких нот — в здании размещены историко-документальные экспозиции, посвященные семье Носовых и Кекушеву, и регулярно проходят кинопоказы, концерты камерной музыки и литературно-музыкальные вечера.

В статье использованы материалы из книги «Архитектурное наследие России. Лев Кекушев» . М.: Издательский дом Руденцовых, 2013 г.

Имя Льва Николаевича Кекушева — «архитектора-энциклопедиста», как его называли современники, — занимает в истории архитектуры русского модерна одно из ключевых мест. До сих пор в Москве и ее окрестностях сохраняется более 50 его произведений — особняки, доходные дома, больницы, богадельни, железнодорожные сооружения и дачи. Многие из них стали знаковыми для своего времени и образцами для других зодчих.

Жизнь и творчество

Это он построил одно из популярнейших и интереснейших зданий

в Москве для Г. И. Хлудова. ...

Это он старое, никуда не годное здание на Арбате превратил

в уютнейший и любимейший ресторан Москвы — «Прагу».

Это он построил особняк «со львами» на Остоженке. ...

Это его особняки выделяются на Поварской...

Архитектурная Москва

Наследие Кекушева выглядит ярким, стилистически цельным и очень «московским» по характеру, хотя его постройки есть в Тамбове, Рязани, Архангельской, Вологодской и Калужской областях. Положив начало развитию модерна в архитектуре старой столицы, его творения и поныне украшают московские улицы. С годами они становятся все более заметными в соседстве с геометричными современными постройками, остро оттеняющими богатство фасадной пластики и затейливого декора кекушевских домов.

Лев Николаевич Кекушев родился 7 (19) февраля 1862 года в небогатой дворянской семье подполковника военно-инженерной службы Николая Григорьевича Кекушева и провел детские годы в Вильно (Вильнюсе). Окончив Виленское реальное училище, где, по-видимому, уже проявлял художественные способности, в 1883 году он поступил в Институт гражданских инженеров (ИГИ) в Санкт-Петербурге. Это учебное заведение позволяло выпускникам соединять наклонности к художествам с респектабельной и востребованной во все времена профессией архитектора строителя. Выпускники ИГИ успешно конкурировали с выпускниками Императорской Академии художеств и активно строили по всей стране. Лев Николаевич учился с удовольствием, представлял на институтских выставках свои превосходные акварели и получал курсовые награды «за успехи в архитектуре». В 1888 году он окончил институт с серебряной медалью и званием гражданского инженера. Талантливого молодого человека определили на службу в Петербург, но уже в 1890 году он вышел в отставку и переехал в Москву. В конце XIX века Москва больше, чем Северная столица, тяготела к новизне и современности, а энергичному молодому зодчему здесь легче было начать самостоятельную творческую жизнь. Насколько верным был выбор Кекушева, показало время.

По приезде в Первопрестольную Лев Николаевич поступил помощником к известному архитектору С. С. Эйбушицу, занятому тогда возведением Центральных бань. Проведя на стройке почти четыре года, Кекушев сумел стать не только полноценным соавтором этого сооружения, но и установить прочные отношения с именитой московской купеческой фамилией Хлудовых. Вскоре ему был заказан грандиозный доходный дом наследниц Г. И. Хлудова (1894-1896), в котором воплотились самые современные представления тех лет о торгово-развлекательном комплексе. Дом эффектно дополнил ансамбль центра Москвы и положил начало наиболее успешному периоду в жизни Кекушева, став пропуском архитектора в среду состоятельных заказчиков — Кузнецовых, Носовых, Грачёвых, Лыжиных.

Как и многие его сверстники, Кекушев начал самостоятельный творческий путь с нарядных построек в стиле поздней эклектики, таких как упомянутый доходный дом наследниц Хлудовых в Театральном проезде, особняк Т. И. Коробкова (1894-1896, 1899) на Пятницкой и особенно загородный дом М. С. Грачёва в подмосковной усадьбе Грачёвка (Ховрино-Знаменское) (1897-1900). Однако чуткие современники сразу оценили яркую индивидуальность мастера и увидели в его работах черты нового. Названные сооружения были выполнены в популярном тогда «пышном стиле французского ренессанса», или «стиле Наполеона III», созданном Шарлем Гарнье (1825-1898) — автором роскошного здания парижской Оперы. Более того, по желанию заказчика усадебный дом М. С. Грачёва в Ховрине отчетливо напоминал знаменитое казино в Монте-Карло, выстроенное Гарнье. Кекушев блестяще интерпретировал прототип, создав эффектное усадебное сооружение, наделенное особым архитектурным шармом. Сложные силуэты зданий с грузными или небольшими чешуйчатыми куполами, множество изящных металлических элементов и щедрое использование скульптуры и лепного декора (ваз, рельефных масок, путти, женских фигур и растительных завитков) — все это присутствует в наиболее значимых постройках зодчего 1890-х годов. Тогда же родился и его коронный прием — использование в оформлении львиных масок в качестве собственной шутливо-символической подписи.

В Москве к Кекушеву быстро пришел успех. За короткое время — чуть больше пяти лет — начинающий архитектор превратится в маститого зодчего, одного из самых именитых в старой столице, обремененного множеством престижных заказов. Неудивительно, что в 1896 году в числе лучших московских мастеров он украшал город к торжеству по случаю коронации Николая II. Как прекрасный рисовальщик, он много работал для художественной промышленности — делал рисунки бронзовых, деревянных и цинковых предметов. К сожалению, эти произведения не подписывались, поэтому его декоративное творчество представлено только в его постройках: нарисованные им решетки балконов в доходном доме Григорие-Богословской церкви (1893-1894) на Б. Дмитровке, или Царские врата в церкви московской богадельни им. И. Н. Геера (1892-1899), известные по фотографии, — очень красивы!

Первой железнодорожной постройкой Л. Н. Кекушева, возведенной к коронации Николая II, был специальный павильон для приема царского поезда на пути в Троице-Сергиеву лавру на Брестском (Смоленском) вокзале.

К приему царской четы было построено и станционное здание в Мытищах, бывшее частью работ по дальнейшему строительству Северной железной дороги по заказу С. И. Мамонтова.

Поистине судьбоносной для Льва Николаевича стала встреча в середине 1890-х годов с самым успешным и ярким предпринимателем Москвы — Саввой Ивановичем Мамонтовым. С знаменитым меценатом будут связаны наиболее грандиозные замыслы и архитектурные работы Кекушева, оставившие заметный след в истории русской культуры. Энергичный и обаятельный, Савва Великолепный как магнитом притягивал к себе интересных, деятельных и одаренных людей, поэтому появление в его окружении Кекушева было по-своему закономерно. Занятый строительством и благоустройством Северной железной дороги, Мамонтов в 1894 году заказал ему летний вокзал «Сергиево» («Сергиевский посад») — легкое, нарядное деревянное здание, к сожалению не сохранившееся. В 1895 году Лев Николаевич спроектировал водонапорную башню при Ярославском вокзале (1895-1897) и вокзал в Мытищах (строился к коронации 1896 года). Тогда же началась его широкомасштабная планировочная работа над типовыми сооружениями новой грандиозной стройки Мамонтова — линии Вологодско-Архангельской железной дороги, выполненная совместно с однокурсником по ИГИ И. А. Ивановым-Шицем. Гражданские и железнодорожные здания вдоль дороги (вокзалы, водонапорные башни, дома для служащих железной дороги, паровозные депо, казармы, бани и т. д.), будучи деревянными, получили запоминающийся облик. В нем соединились мотивы зарождавшегося стиля модерн с характерными чертами добротных северных домов. Благодаря таланту молодых гражданских инженеров и, прежде всего, Кекушева, Северная дорога от Вологды до Архангельска стала огромным по протяженности выразительным архитектурным ансамблем, частично сохранившимся до сих пор. Окончание этого грандиозного проекта совпало со знаменательным событием в жизни зодчего: в 1897 году он женился на очаровательной девятнадцатилетней провинциальной дворянке из Кременчуга Анне Ионовне Болотовой.

Завершала ряд железнодорожных сооружений Льва Николаевича по заказам Мамонтова реконструкция главного вокзала Северной железной дороги на Каланчевской площади. С восточной стороны старого здания он пристроил новый крытый перрон первого класса с оригинальной аркадой невысоких колонн под массивным каменным антаблементом, кардинально отличавшихся от типовых металлических стоек перронов остальных московских вокзалов.

В 1890-е годы Савва Иванович привлекал Кекушева и к другим работам: возведению павильона «Крайний Север» на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде, перестройкам в собственном московском доме и, наконец, к своему самому грандиозному архитектурному замыслу, оказавшемуся — увы! — последним в его бурной и насыщенной творческими планами жизни, — сооружению в центре Москвы гостиницы «Метрополь». По инициативе Саввы Ивановича в комплекс кроме зимнего сада, многочисленных залов для выставок, маскарадов и танцевальных вечеров, ресторанов и магазинов должен был входить и шести ярусный оперный театр на 3100 зрителей («чуть больше Венской оперы!»), в котором меценат хотел разместить свою Частную оперу, скитавшуюся по съемным театральным помещениям. Стройка началась с характерным мамонтовским размахом. Пресса сообщала: «Архитектор Л. Н. Кекушев и инженер С. П. Чоколов на днях выехали за границу для осмотра в Вене, Берлине, Париже и Лондоне больших гостиниц, чтобы при окончательной выработке плана перестройки гостиницы “Метрополь” и сооружения здесь большого театра, применить все новейшие усовершенствования, которые введены в Западной Европе».

В 1898 году Кекушев закончил проектировать гостиницу и начал строительство. Однако задуманный им внешний облик сооружения, видимо, не полностью удовлетворял заказчиков, и в январе 1899 года был объявлен специальный международный конкурс на фасады «Метрополя». Несмотря на то что проект Льва Николаевича и его помощников был удостоен первой премии, в два главных фасада гостиницы вскоре были внесены некоторые детали проекта московского архитектора В. Ф. Валькота, занявшего на конкурсе лишь четвертое место. Скорее всего, изменения сделал сам Кекушев, и на его высокий статус главного архитектора это не повлияло, поскольку не имевший строительного опыта 24-летний Валькот не мог рассматриваться в качестве руководителя огромной стройки.

В конце 1899 года, с началом громкого судебного дела против Мамонтова, на стройке произошли неизбежные изменения. Хотя присяжные в 1900 году полностью оправдали Савву Ивановича, он был разорен дотла и к предпринимательской деятельности больше не вернулся. Однако его влияние на облик «Метрополя» сохранилось, поскольку верхнюю часть новых фасадов вскоре заняла вереница керамических панно: «Принцесса Грёза» М. А. Врубеля и панно по рисункам А. Я. Головина, произведенные на керамическом заводе мецената «Абрамцево». Кекушев, по-видимому, продолжал участвовать в проектировании гостиницы, но строившая ее команда архитекторов поменялась. И несмотря на то что он в итоге оказался не единственным автором «Метрополя», его роль в выработке образа и стиля этого сооружения, которому суждено было стать своеобразным манифестом московского модерна, все же осталась основополагающей. План комплекса и фасады, обращенные к Китайгородской стене, полностью соответствуют первоначальным чертежам, а внешний вид здания, включая его силуэт с характерными арочными субструкциями, и оформление интерьеров вестибюля и поэтажных холлов находят близкие аналогии именно в творчестве Кекушева.

Одновременно с началом строительства «Метрополя» Лев Николаевич начал возводить собственный особняк в Глазовском переулке. Этому дому суждено было стать первым произведением «кекушевского» модерна и ознаменовать ключевой этап в развитии нового стиля в Москве. Уже в этом небольшом сооружении зодчий уверенно использовал те особые приемы, которые стали характерными для всех его последующих построек в стиле модерн и очень благожелательно были приняты публикой и профессионалами. Перипетии ли с «Метрополем» заставили Кекушева сразу продать здание или дом изначально строился для продажи, но семья архитектора (в 1898 году родился его первенец Николай) в него так и не переехала.

Творческое кредо зодчего парадоксальным образом сочетало композиционное новаторство с традиционным подчеркиванием главного фасада, гораздо более разработанного и насыщенного декором. Подобная двойственность — отличительная черта именно московского модерна, о чем свидетельствует и следующее кекушевское сооружение в новом стиле — особняк М. С. Саарбекова (1899-1900) на Поварской, поражающий изысканной фасадной пластикой. Особенно изобретательно автор подчеркнул вход: он предложил свою трактовку перспективного портала, в силуэте обозначив его аттиками и тремя рядами мелких, последовательно убывающих по высоте фигурных нишек.

На редкость выразительная композиция главного фасада привлекает и в проекте Никольских торговых рядов (1899-1900): огромные оконные проемы с массивными дубовыми рамами занимали все пространство между пилястрами, образующими рациональную И В ТО же время нарядную структуру фасада, который очерчен плавно изгибающимся карнизом и дополнен крупными, превосходно выполненными лепными деталями. Остроумие, находчивость, эффектность в решении зданий — особенности кекушевских проектов, как нельзя лучше отвечавшие эстетике нового стиля. Более всего они проявляются в скульптурном декоре модерна, который отличался от декора предыдущих исторических стилей нарочитой неканоничностью, легкостью и динамизмом. К характерным приемам зодчего относится щедрое использование настенных рельефов и круглых скульптур, представлявших собой аллегорию или символ. Неудивительно, что в оформлении Никольских рядов, как и в большинстве произведений Кекушева, обращали на себя внимание вмонтированные в карниз львиные маски — аллегорическая «подпись» Льва Николаевича.

На рубеже веков архитектор много работал в разных жанрах и не только в Москве. Среди его построек: загородный дом Г. П. Воронина у станции Степаново под Москвой (1897), усадебный дом С. П. Федорова в Воробьеве под Калугой (1897-1898), станция Одинцово Московско-Брестской железной дороги (1898-1899), дачи в имении И. И. Некрасова Райки под Москвой (1897-1901), перестройка особняка И. И. Некрасова (1899) на Гоголевском бульваре и корпуса Императорского высшего технического училища в Москве (1899-1902), доходный дом М. Л. Шоршорова в Тамбове (1900), деревянный особняк В. Д. Носова (1903) на Электрозаводской улице, дача и фабрика В. А. Лыжина в Ивантеевке (1905-1906), роскошно отделанный особняк М. В. Асеева в Тамбове (1906-1907) и т. д. Особенно привлекательно и современно выглядели отделанные им особняки и деревянные дачи с башенками, обширными террасами, фигурными козырьками и многообразными резными деталями. Одной из общепризнанных работ Кекушева начала века стала также перестройка и внутренняя отделка ресторана С. П. Тарарыкина «Прага» (1906) на Арбатской площади — одно из любимых мест литературно-художественной Москвы.

Успешные заказы позволили зодчему заняться строительством дома для своей разросшейся семьи — в 1900 году у него родилась дочь Татьяна, а вскоре после появления на свет младшей Екатерины (в 1901-м) Кекушевы переехали в собственный дом на Остоженке (1900-1903). Этот особняк был, как бы сейчас сказали, «эксклюзивным»: просторный, великолепно меблированный по чертежам хозяина, с участком и службами, к тому же один из самых заметных и красивых в Москве 1900-х годов. Роскошное семейное гнездо говорило о взлете профессиональной карьеры Кекушева и высоком общественном положении, достигнутом им всего за десять лет работы в городе. Далеко не все московские архитекторы имели в то время свое городское жилье, особняками же, тем более новыми, выстроенными по собственным проектам, владели единицы. Это была привилегия только самых популярных зодчих, востребованных в кругах московских толстосумов.

Дом Кекушева — воплощение проекта, разработанного зодчим еще в 1899 году для С. И. Мамонтова; заказанный меценатом особняк должно было возвести Северное домостроительное общество в районе Тверского бульвара. Тогда из-за банкротства Мамонтова строительство не состоялось, поэтому через два года архитектор осуществил проект с некоторыми изменениями в качестве собственного особняка. В этом здании язык модерна Кекушева предстал уже в своем зрелом прочтении. Все ранее намеченные приемы были здесь доведены до совершенства. Это подчеркивала и гордая поза скульптурного льва на аттике, откровенно обозначавшая творческие амбиции владельца — Льва Кекушева!

Незаурядным произведением зодчего стал и доходный дом А. И. Кекушевой, возведенный по соседству почти одновременно с особняком. Решение его фасада основывалось на очень своеобразной и мастерски прорисованной пластике оконных проемов. Их графически отточенные абрисы и светотеневая разработка просто завораживали, недаром современники отмечали в этом сооружении «талантливые шаблоны». Не менее стильным получился у Кекушева и близлежащий дом В. И. Грязнова, где продемонстрирован также пластичный, но иной по характеру вариант отделки фасада. Три соседние постройки на Остоженке вместе с оформленным зодчим особняком В. А. Лыжина (1904), расположенным напротив его собственного дома, представляют собой кусочек воображаемой кекушевской Москвы. Несмотря на отличия в композиции, цвете и отделке, их объединяет совершенно неповторимое пластическое своеобразие, тонкая режиссура света и тени, рафинированность декора и высокое качество исполнения. Как вспоминала жена архитектора, он часто увлекался, превышал сметы и делал многое за собственный счет, чтобы увидеть в натуре более полное и точное воплощение своих идей, поэтому ничего, кроме долгов, после себя не оставил.

Возможно, именно благодаря столь редкому для профессии авторскому бескорыстию лучшие творения Кекушева и обладают таким необычным для Москвы качеством и архитектурным совершенством.

К лучшим произведениям зодчего, несомненно, относятся особняки И. А. Миндовского и М. Г. Понизовского на Поварской, построенные на средства Московского торгово-строительного акционерного общества Я. А. Рекка с целью последующей продажи. Первое здание, с сохранившейся великолепной отделкой фасада, с наибольшей полнотой представляет кекушевский синтез архитектуры и декоративных искусств. Неслучайно над архивольтом трехчастного окна, что на втором этаже, помещено рельефное панно с аллегориями искусств в виде очаровательных путти — один играет на дудочке, другой высекает вазу, третий с циркулем размышляет над листом бумаги. Второй особняк (М. Г. Понизовского) был перестроен в стиле неоклассицизма, но сохранил в интерьерах множество великолепных витражей, созданных по рисункам архитектора.

Период конца 1890-х — середины 1900-х годов был самым счастливым в жизни Льва Николаевича: он много и увлеченно работал, рисовал плакаты и шаблоны для художественной промышленности, в том числе для изделий из металла, участвовал и побеждал во многих архитектурных конкурсах. Его известность стала всероссийской, он немало проектировал для губернских городов и провинциальных усадеб. Столичным качеством отделки отличались созданные им особняки М. В. Асеева в Тамбове и В. Т. Асеева в Рассказове.

Своеобразным апофеозом модернистского творчества Кекушева стал московский доходный дом И. П. Исакова (1904-1906) на Пречистенке, входящий в число лучших памятников московского модерна. Эффектный волнообразный силуэт, продуманная фасадная пластика, выразительные формы и декор оконных проемов, кружево балконов в сочетании с традиционным для произведений Кекушева скульптурным декором до сих пор неизменно привлекают внимание.

Лебединой песней «кекушевского» модерна мог стать ресторан И. А. Скалкина «Эльдорадо» в Петровском парке (1907) — его уникальный пространственный замысел демонстрировал первоначальный авторский проект здания, к сожалению, осуществленный другим зодчим со значительными изменениями.

Исчезновение модерна из архитектурной практики Москвы конца 1900-1910-х годов повлияло на сокращение профессиональной деятельности Кекушева.

Самыми заметными и удачными поздними работами Льва Николаевича стали две знаменательные перестройки московских зданий, в которых предполагалось разместить частные художественные коллекции: это реконструкция и отделка интерьеров в особняке И. А. Морозова на Пречистенке и в особняке С. И. Щукина в Большом Знаменском переулке. Поразительно, что оба великих московских коллекционера, подаривших отечеству одну из лучших коллекций западноевропейского искусства своего времени, поручили создание музейных помещений для своих сокровищ именно Кекушеву. Он полностью подчинил свою индивидуальность будущей экспозиции, создав строгие, светлые, подлинно музейные залы. Достаточно сказать, что Морис Дени писал свой знаменитый античный цикл «История Психеи» для стен Белого зала особняка И. А. Морозова, оформленного Кекушевым. Жаль, что теперь картины Дени находятся в Санкт-Петербурге, и мы не можем воочию представить себе этот ансамбль — союз архитектуры и живописи, созданный двумя равновеликими по таланту художниками.

Последующие произведения зодчего принципиально почти ничего не добавили к уже сложившимся приемам «кекушевского» модерна, хотя даже в самых проходных и не вполне удавшихся поздних постройках он оставался незаурядным мастером с характерным, легко узнаваемым в городской среде почерком. Соединение модерна с входившим в моду неоклассицизмом удавалось зодчему меньше (например, в корпусе хирургической лечебницы С. М. Руднева (левая часть) в Серебряном переулке, 1910-1911). Последние известные нам работы Кекушева датированы 1912-1913 годами, дальнейшая жизнь выдающегося зодчего, видимо, была омрачена тяжелой болезнью. Именно из-за болезни ему, вероятно, пришлось отказаться от профессиональной деятельности, именно она стала причиной преждевременной смерти Льва Николаевича в 1917 году, в возрасте 55 лет, в московской психиатрической больнице.

Сегодня очевидно, что архитектурное наследие Льва Николаевича Кекушева стало подлинным украшением Москвы. Яркое архитектурное дарование позволило ему создать свой собственный, легко узнаваемый стилистический язык модерна, поэтому его постройки в отличие от сооружений большинства московских архитекторов того времени можно сразу узнать по характерным архитектурным и декоративным чертам.

Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,
Когда кругом пруда реки Неглинной, где
Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,
И утки вольные жизнь тешили в воде;

Когда поблизости гремели балаганы
Бессвязной музыкой, и ряд больших картин
Пред ними - рисовал таинственные страны,
Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;

Когда на улице звон двухэтажных конок
Был мелодичней, чем колес жестокий треск,
И лампы в фонарях дивились, как спросонок,
На газовый рожок, как на небесный блеск;

Когда еще был жив тот «город», где героев
Островский выбирал: мир скученных домов,
Промозглых, сумрачных, сырых, - какой-то Ноев
Ковчег, вмещающий все образы скотов.

Но изменилось всё! Ты стала, в буйстве злобы,
Всё сокрушать, спеша очиститься от скверн,
На месте флигельков восстали небоскребы,
И всюду запестрел бесстыдный стиль - модерн...

Валерий Брюсов
1909 год

Дом 21, что на Гоголевском бульваре (доходный дом братьев Бочаровых, архитектор Л.Н.Кекушев, 1902 год
http://karavaev.gallery.ru/watch?ph=gzW-buS3Q

Особняк В.Д. Носова, арх. Л.Н. Кекушев (1903) (Москва, ул. Электрозаводская, дом 12)

Это первое московское здание в стиле модерн



Л.Н. Кекушев. Особняк О. Листа (Кекушев продал его в 1900 г.) в Глазовском переулке.
1898-1899 гг.

Дом знаменитого архитектора Льва Николаевича Кекушева выстроенный по проекту самого хозяина дома, находится на Остоженке, дом 21. Особняк Кекушева, построенный архитектором для себя и супруги в 1902 году, выполнен похожим на средневековый замок и увенчан небольшой островерхой башенкой. Рациональность причудливо сочетается здесь с игрой в Средневековье.

Ул. Остоженка. Собственный особняк архитектора Л.Н. Кекушева. Архитектор Л.Н.Кекушев (Московский модерн) 1901-1903 г.г. В настоящее время Бюро военного атташе республики Египет. республики Египет.

Л.Н. Кекушев. Проект станции "Одинцово". . Проект бокового фасада. 1898 г.

Среднее образование получил в Виленском реальном училище. С 1883 по 1888 гг. учился в Институте гражданских инженеров (СПб.), который закончил с правом на чин Х класса; был зачислен в Техническо-Строительный комитет МВД. С 1889 г. работал помощником по постройке зданий и водонапорной башни на Санкт-Петербургских скотобойнях.

Л.Н. Кекушев. Нач. 1900-х гг.

С 1890 г. вышел в отставку с государственной службы, посвятив себя, главным образом, частной практике. Работал в Москве. Сначала (с 1890 - 1893 гг.) был помощником архитектора С. С. Эйбушитца на постройке Центральных бань и Охотного ряда, затем работал самостоятельно. В 1893-1898 гг. состоял участковым архитектором. В 1898-1899 гг. преподавал в Техническом училище., совмещая эту работу с преподаванием в Строгановском училище (до 1901 г.), затем в 1901-1904 гг. вел занятия в Московском инженерном училище путей сообщения.

Прекрасный рисовальщик, Кекушев в 1890-х гг. много проектировал в области декоративно-прикладного искусства - делал рисунки бронзовых, деревянных и цинковых предметов для различных московских фабрик. С 1898 по 1901 гг. преподавал серебрение, железную ковку и композицию в Строгановском художественно-промышленном училище технического рисования.

Активная работа Кекушева в художественной промышленности в 1890-х годах позволяет предположить, что его роль в процессе трансформации стиля предметной среды того времени была весьма значительной. Именно в его великолепных, изящных рисунках для многочисленных предметов быта и убранства интерьеров обнаруживались явные приметы нового - формировавшийся в те годы русский модерн оплодотворялся легкой и радостной игрой карандаша, без усилий сплетавшего прихотливые орнаментальные узоры.

В 1890-х гг. к зодчему пришел настоящий успех и известность в среде состоятельных московских заказчиков - Кузнецовых, Хлудовых, Носовых и т.д. Как и в области декоративно-прикладного искусства, внутренний переход мастера к стилю модерн составил стержневое направление его архитектурной работы тех лет. Сначала это проявлялся, главным образом, в деталях, не затрагивая объемно-пространственной композиции: великолепны нарисованные им решетки балконов в доходном доме Григорие-Богословской церкви (1888-1893, совместно с арх. С. И. Тихомировым) на Б. Дмитровке, прелестны скульптурные маски юных дев с распущенными волосами над входами в доходный дом Гагарина (1890-1893) в Варсонофьевском переулке.

Богадельня им. И. Н. Геер (1892-1899) также, несмотря на выразительную пластику фасадов, еще целиком оказалась во власти традиционного языка эклектических форм. Перестройка особняка Т. и Коробкова (1894-1896, совместно с С. С. Шуцманом) на Пятницкой улице композиционно ближе модерну, хотя и сохранило облик эклектического сооружения. Доходный дом наследниц Хлудовых (1894-1896) - одно из известнейших произведений московской архитектуры конца XIX в. - уже активно развивало черты нового стиля лишь в деталях сохраняя налет эклектики.

Неразрывную связь архитектурных построек Кекушева с эстетикой символизма удачно иллюстрирует усадебный дом М. С. Грачева в Ховрино (Грачевке) (1898-1900).

Прочитываемая в усадьбе Грачевка калейдоскопичность, разноплановость образов - своеобразное выражение сопричастности человека эпохи символизма всем культурам мира.

Этот импульс прочитывался и в первом целостном произведении московского модерна - собственном особняке Кекушева (1898-1899) в Глазовском переулке (сразу после постройки проданном О. Листу), где налицо были мотивы романского зодчества. Они проявили себя в растительной орнаментике, своеобразной трактовке редких ордерных элементов и каменного цоколя.

Разрабатывая "романизированный" вариант модерна, Кекушев обращался к проектированию функционально различных сооружений. Среди его построек рубежа веков станция Московско - Брестской железной дороги "Одинцово" (1898-1899), перестройка особняка И. И. Некрасова (1899) на Гоголевском бульваре, особняк М. С. Саарбекова (1899-1900, при участии С.С. Шуцмана) на Поварской улице, Никольские (Иверские) торговые ряды (1899- 1900, при участии С. С. Шуцмана), особняк А. И. Кекушевой, (1900-1903) на Остоженке и т.д.

Перечисленные сооружения, отмеченные ярким индивидуальным авторским почерком, показывают, что на рубеже веков Кекушев заявил себя не только в качестве родоначальника московского варианта нового стиля, но и его наиболее последовательного и художественно одарЕнного последователя. Действительно, автор первой постройки в стиле модерн в Москве, оказался верен стилю на протяжении 1900-1910-х гг.

Имя Кекушева неотъемлемо от истории строительства гостиницы "Метрополь" - ключевого произведения московского модерна.

В 1898-1900 гг. он был назначен главным архитектором Северного Домостроительного Общества, которое возводило гостиницу "Метрополь", и главным архитектором Санкт-Петербургского Общества Страхования, намечавшего в тот период развернуть в Москве строительство фешенебельных особняков в новом стиле.

Особняк В. Д. Носова (1903) на Электрозаводской улице, возведенный в стиле загородных дач с обширными террасами, фигурными козырьками и фигурными резными обрамлениями, явился редким примером использования декоративных приемов франко-бельгийского Ар Нуво в деревянном сооружении. Стилистически близки ему и другие деревянные произведения Кекушева - дачи В.А. Лыжина в Ивантеевке и И.И. Некрасова в имении "Райки", а также служебные постройки, в том числе конюшня, в имении Н.П. Малютина.

Особняк И. А. Миндовского (1903) на Поварской улице - одна из лучших построек московского модерна - также демонстрирует интерпретацию франко-бельгийских мотивов, но уже в более привычном материале - камне, металле и т.д.

К числу специфических приемов зодчего относится щедрое использование скульптурной декорации - настенных рельефов и круглых скульптур.

Как незаурядный мастер интерьера Кекушев заявил себя не только в целостных ансамблях возведенных им особняков, но и в оформлении интерьеров уже существующих зданий. Он отделал несколько интерьеров и устроил вход со стороны Арбата в ресторане "Прага" (1906), а также сделал мастерское оформление залов в особняке И. А. Морозова на Пречистенке (1905-1908), где полностью подчинил свою индивидуальность задуманной в них владельцем экспозиции. В частности, он великолепно оформил зал для живописных панно М. Дени на античные сюжеты - лучшем ансамбле произведений художника.

Исчезновение модерна из архитектурной практики Москвы конца 1900-1910-х годов повлияло на сокращение профессиональной деятельности Кекушева, обладавшего ярко индивидуальным архитектурным почерком в этом стиле.

Последние годы жизни Кекушева были омрачены болезнью, повлиявшей на постепенный отход его от профессиональной деятельности.

Московский модерн http://cinemamir.com/forum/topic_204

Каменный сад русского модерна

Дом Кекушева в Москве. Остоженка, 21 (м. «Кропоткинская»).
Фото М. Федина из коллекци М. Золотарева

Финал жизни Кекушева покрыт абсолютным мраком. Сын утверждал: отца не было в живых уже в 1914 году, в то время как дочь писала, что он умер в 1917-м. Нежелание рассказывать подробности, путаница в датах наводят на мысль: близкие не хотели выносить на публику какую-то семейную тайну.

Весной 1919 года в тускло освещенном зале ожидания Брестского вокзала седой человек безучастно смотрел прямо перед собой. Два господина из «бывших», проходя мимо, замедлили шаг.

Тебе не кажется, что он похож на архитектора Кекушева?

Не может быть - тот давно умер.

А я тебе говорю, это - он.

Продолжая спорить, пара направилась к выходу. Седой мужчина усмехнулся вслед: «Надо же, меня еще помнят...»



Кекушев Лев Николаевич 1907
Карьера Льва в Первопрестольной сложилась в одночасье: он сумел устроиться помощником к самому высокооплачиваемому московскому архитектору, возводившему Центральные бани

Некогда блестящего архитектора Льва Кекушева знала вся Москва. «На какой особняк ни посмотришь, везде Кекушев, Кекушев...» - беззлобно острили москвичи, но в звании «короля московского модерна» ему не отказывали. Ежегодник «Архитектурная Москва» за 1911 год писал об архитекторе: «Это он построил одно из популярнейших и интереснейших зданий в Москве для Г. И. Хлудова. Это он старое, никуда не годное здание на Арбате превратил в уютнейший и любимейший ресторан Москвы - «Прагу». Это он построил особняк «со львами» на Остоженке. Это его особняки выделяются на Поварской».

Человек, создавший свой, «кекушевский» город, не был москвичом. Он родился в Вильно, где по военному ведомству служил его отец. В Петербурге окончил Институт гражданских инженеров с серебряной медалью и в июне 1890 года перебрался в Первопрестольную, которая как раз переживала строительный бум.

Усадебная Москва осталась в прошлом, на смену пришел мир капитала. Стремительно богатевшая буржуазия скупала старинные барские хоромы, перестраивала по своему вкусу или возводила новые особняки на улицах, где традиционно селилась аристократия: на Пречистенке, Поварской, Малой Никитской. И хотя это нравилось далеко не всем - поэт Валерий Брюсов горевал, что «на месте флигельков восстали небоскребы, и всюду запестрел бесстыдный стиль модерн», - Москва продолжала дерзновенно менять свой облик.

Карьера Льва сложилась в одночасье: талантливый и жадный до строительства всего нового, он сумел устроиться помощником к самому высокооплачиваемому московскому архитектору Семену Эйбушитцу, возводившему по заказу Хлудовых Центральные бани. На этой постройке Кекушев проработал почти четыре года и сумел не только установить прочные отношения с именитой купеческой фамилией, но и сделаться полноценным соавтором проекта.

Оценив двадцативосьмилетнего инженера в деле, Эйбушитц доверил ему отделку всего банного интерьера. И не прогадал! Особенно поражала спроектированная Львом великолепная двухмаршевая лестница в холле с двумя грифонами у подножия. «Ну и размах у вас, молодой человек! - воскликнул всегда сдержанный Семен Семенович. - Подобное я видел только в парижской Гранд-опера».



Особенно поражала спроектированная Львом великолепная двухмаршевая лестница в холле с двумя грифонами у подножия.

Начинающему архитектору принадлежит и целый ряд технических новшеств - инженерная закваска в Кекушеве чувствовалась всегда. Он не только разработал уникальные очистные подземные сооружения с тройным отстойником, создал машину для колки дров, работающую при помощи пара (эта установка прослужила в первозданном виде до 1931 года!), но и придумал, как избавляться от горы использованных банных веников: соорудил огромную центрифугу, выжимавшую из мокрых веников воду, после чего их просто сжигали в главном котле.

В начале 1893 года в одном из банных зданий немецкая фирма «Сименс и Гальске» устанавливает первый в городе общественный лифт, что вызвало настоящую сенсацию. Пока все дивились, Лев ломал голову над тем, что делать, если возникнут перебои с электричеством, и так усовершенствовал систему тяги, что кабина продолжала поднимать пассажиров даже при полном отключении электричества! В фирме-изготовителе узнали об этом лишь спустя двадцать лет - и не поверили. В 1913 году во время капитального ремонта бань из Германии прибыли специалисты, чтобы убедиться во всем на месте. Поговаривали даже, что фирма «Сименс и Гальске» выдала Кекушеву солидную премию. Как писал один из мемуаристов: «За немецкую блоху, кою Лева подковал».

Хлудовские бани дали карьере зодчего зеленый свет - после этого он прочно утвердился в Москве и приобрел известность. Принявший русское подданство австриец Эйбушитц часто говорил молодому коллеге: «У российских городов есть свой стиль, но нет того, кто смог бы его воплотить». «Почему бы мне не стать этим человеком?» - подумал Кекушев и в 1893 году создал собственное архитектурное бюро. Он не испытывает недостатка в заказчиках, строит и перестраивает торговые и доходные дома, больницы и рестораны, особняки и дачи сначала в духе московской эклектики, затем модерна.



Кекушев начал сотрудничать с богачом и меценатом Саввой Мамонтовым, когда тот, занятый строительством Вологодско-Архангельской железной дороги, заказал архитектору выполнить необходимые проекты.
Фото репродукции картины В. Серова «Портрет С. И. Мамонтова», 1891 год
Тульский областной художественный музей

Вскоре судьба дарит Кекушеву встречу с богачом и меценатом Саввой Мамонтовым, прозванным современниками Саввой Великолепным. Поводом для знакомства послужили деловые интересы Мамонтова. Занятый строительством Вологодско-Архангельской железной дороги, он искал архитектора, который смог бы быстро и качественно выполнить проекты необходимых строений - станций, вокзалов, водонапорных башен, паровозных депо, казарм для служащих, будок стрелочников и даже бань. Лев с однокашником по институту Илларионом Ивановым-Шицом с удовольствием взялись за необычный заказ и выполнили его в так называемом «швейцарском» стиле. Пассажиров постройки с высокими крышами радовали - все бревенчатые, все окрашенные в светло-желтый цвет, имеют веселый вид.

Окончание работ на северной ветке совпало с радостным событием в жизни архитектора - двадцатого апреля 1897 года он женился на миловидной девятнадцатилетней барышне из города Кременчуга Полтавской губернии Анне Ионовне Болотовой, дочери отставного штабс-капитана. Венчание состоялось в одном из старейших московских храмов Космы и Дамиана в Шубине, расположенном напротив дома генерал-губернатора на Тверской площади.



Последнее железнодорожное сооружение Льва Николаевича по заказу Мамонтова - перестройка Ярославского вокзала. Сегодня бывший перрон - часть вестибюля
Фото: М. Федина

Хотя солидному импозантному жениху стукнуло тридцать пять, он был влюблен как мальчишка и посвятил невесте безыскусные, но очень искренние стихи: «Все святое отдать / И своею назвать, / Дорогою. / Ведь в блаженстве тогда / Будем жить до конца / Со женою». После венчания молодые поселились в съемной квартире в доме наследниц Хлудовых - роскошном здании с трехгранным эркером на углу Театрального проезда и Рождественки. И зажили счастливой семейной жизнью.



Семейство архитектора разрасталось. С женой Анной Ионовной и детьми - Николаем, Татьяной и Екатериной
©Музей архитектуры имени А.В. Щусева

Стояли теплые и ясные майские дни. На ярком небе блестели церковные маковки, распускалась первая нежная зелень. Взяв лихача в Театральном проезде, Кекушев намеревался поехать в мастерскую, как вдруг его окликнули. В высоком стройном молодом человеке он узнал знакомого по Петербургу, начинающего архитектора Ивана Жолтовского, которого близкие звали Яном.

Какими судьбами в городе? - обрадовался Кекушев.

Три дня назад прибыл утренним поездом. Но ты, кажется, куда-то спешил?

Ничего, дела подождут. Давай присядем где-нибудь и поговорим. Здесь за углом на Кузнецком прекрасная кофейня.

Расположившись за столиком, они продолжили беседу.

Как сложилась твоя карьера в Петербурге? - поинтересовался Кекушев.

Да можно сказать - никак. Помогал Александру Степанову проводить коммуникации в знаменитый дворец Юсуповых на Мойке. Но получить постоянную работу не удалось. Зато предложили место городского архитектора в Иркутске. По дороге в Сибирь заехал в Москву и неожиданно получил приглашение преподавать в Строгановском училище - там открылась вакансия руководителя класса архитектурного рисования.

И ты еще раздумываешь? - возмущенно воскликнул Кекушев. - Да в Москве даже дышится свободнее! А сколько возможностей! Вот Савва Мамонтов затевает стройку грандиозной гостиницы в европейском стиле. Работы там хватит на всех. На первых порах я помогу.

Спасибо, Лева. Я этого никогда не забуду.

Жолтовский действительно приложил руку к оформлению отдельных интерьеров в гостинице «Метрополь». Дела его в Первопрестольной быстро пошли в гору. Через пару лет Ян уже мог позволить себе снять квартиру на третьем этаже роскошного дома наследниц Хлудовых. Соседние апартаменты занимали Кекушевы.



Лев Николаевич уже приступил к строительству «Метрополя», когда Мамонтов понял: в фасаде Кекушева ему мучительно не хватает новизны и блеска. Представленный им внешний облик гостиницы показался Савве Ивановичу слишком традиционным
Фото: М. Федина

Гостиница «Метрополь» задумывалась Мамонтовым по европейскому образцу - помимо комфорта должна была предоставлять постояльцам возможности для разнообразного досуга: зимний сад, несколько ресторанов, магазины, выставочные залы и огромный оперный театр под стеклянной крышей, который прорезал пять этажей здания.

Для ознакомления с первоисточниками Кекушев отправляется в служебную командировку, о чем в одном из летних номеров за 1898 год сообщает газета «Новости дня»: «Архитектор Л.Н. Кекушев и инженер С.П. Чоколов на днях выехали за границу для осмотра в Вене, Берлине, Париже и Лондоне больших гостиниц, чтобы при окончательной выработке плана перестройки гостиницы «Метрополь» и сооружения здесь большого театра применить все новейшие усовершенствования, которые введены в Западной Европе». Из Европы Лев вернулся вдохновленный и сразу же приступил к созданию проекта.

Он уже начал строить огромный объем вдоль Китайгородской стены, когда Мамонтов понял: в фасаде Кекушева ему мучительно не хватает новизны и блеска. Внешний облик гостиницы показался Савве Ивановичу слишком традиционным: стиль модерн зодчий вводил лишь узором балконных ограждений, рисунком козырька над входом и светильниками.

В январе 1899 года был объявлен открытый конкурс. В нем участвовали лучшие архитекторы страны, а победил опять-таки Кекушев. Однако волевым решением меценат отстранил архитектора от работы, назначив на это место двадцатичетырехлетнего Вильяма Валькота, до этого абсолютно ничего не создавшего. Потрясенный несправедливостью, зодчий тяжело переживал: «Савва, похоже, заболел англоманией».

Еще работая над «Метрополем», Лев Николаевич начинает строить особняк в Глазовском переулке, как предполагалось, под собственный дом: в феврале 1898 года, в Касьянов день, в семье появился первенец - сын Коленька.

Работать без диктата заказчика, руководствуясь лишь своими идеями, - редкая возможность для архитектора, и Кекушев воспользовался ею в полной мере. В итоге получился великолепный особняк в стиле модерн, отделанный тарусским мрамором, с оригинальной угловой лоджией, крупной каменной кладкой цоколя, индивидуальным рисунком рам каждого окна и трогательным керамическим фризом с распускающимися подснежниками.

В нише над дверью разместилось мозаичное панно с изображением подводного мира - излюбленным сюжетом модерна. В его правом нижнем углу видна монограмма WW. Это Вильям Валькот в знак уважения преподнес Льву керамическую картину своей работы - так извинился за то, что невольно перешел ему дорогу.



Особняк в Глазовском переулке Кекушев задумал для своей семьи. В нише над дверью разместилось мозаичное панно с изображением подводного мира. Это подарок Вильяма Валькота - так он извинился за то, что невольно перешел Льву дорогу на строительстве «Метрополя»
Фото М. Федина

Интерьеры дома описал сам Кекушев в журнале «Зодчий» за 1901 год: «Потолки в кабинете и столовой обработаны в балочку с кессонами и живописью между ними; гостиная с ореховым потолком и панелью в японском характере. Во втором этаже отделка простая с оклейкой стен обоями и окраской масляной краскою. Парадная лестница - по железному каркасу, с дубовою отделкою... Облицовка стен в ванных и кухне - фарфоровыми плитами; полы вестибюля и кухни из метлахских плиток».

На креативный особняк нашлось множество покупателей - состоятельные люди озвучивали архитектору соблазнительные предложения. Поначалу Лев отказывался, но потом все-таки уступил богатому предпринимателю Отто Листу - племяннику и одновременно зятю знаменитого заводчика Густава Листа. По Москве сразу поползли слухи: дескать, молодой Лист предложил за дом такую цену, что Кекушев просто не мог устоять. На самом деле его уже целиком захватила новая блестящая идея...

В начале 1900 года в архитектурной мастерской Кекушева появился напомаженный и прилизанный господин, по виду похожий на купца. «Семен Петрович Тарарыкин, - представился он. - Владелец ресторана «Прага» на Арбате. Мне бы Льва Николаевича».

Семен Тарарыкин был личностью известной. Несколько лет назад он выиграл у прежнего хозяина арбатский трактир «Прага», сразившись с ним на бильярде. Купеческая смекалка подсказала Тарарыкину, что идеальное расположение заведения на стыке таких престижных улиц, как Арбат и Поварская, сулит верную прибыль.



Так «Прага» выглядит сегодня. Реконструкция, выполненная Кекушевым, была завершена в 1902 году, но после здание еще трижды перестраивалось
фото М. Федина

Новый владелец энергично взялся за дело, превратив захолустный трактир, который хмельные и шумные посетители окрестили «Брагой», в первоклассный ресторан для чистой публики. Теперь же, затевая капитальную перестройку, он осмелился обратиться к самому модному и востребованному архитектору Москвы. А придя к тому в дом, оробел: не слишком ли замахнулся? Позволить себе «купить» Льва Кекушева мог далеко не каждый...

Чем могу служить? - поинтересовался архитектор.

Простодушно улыбаясь, Тарарыкин заявил с купеческой прямотой:

Хочу пригласить отобедать в моем ресторане. Уважьте, не откажите. У меня к вам заказик небольшой имеется.

Я сказал дома, что приду обедать, но уж ладно, пойдемте.

В «Праге» прислуживали половые в белоснежных рубахах, подпоясанные малиновыми шнурами. Еда оказалась высшего сорта: и семга, и икра, и холодная осетрина, и расстегаи с вязигой, и поданная во льду казенная очищенная с белой головкой, не говоря уж о рябиновой и коньяке из погребов Шустова.

Кухня у вас отменная, - похвалил Кекушев.

Кухня–то отменная, - согласился Тарарыкин, - а убранство оставляет желать лучшего. Вот если б вы, почтеннейший Лев Николаевич, взялись за переделку, чтобы придать, так сказать, старым стенам новую жизнь. Я уж начал выселять с верхнего этажа мелкие конторы... А то расположение на зависть, а на фасад взглянешь - всякое желание зайти пропадает.

Да, с этим не поспоришь, - заметил архитектор, обведя глазами непрезентабельный ресторанный зал. - Только занят я сейчас очень, от заказчиков нет отбоя.

Голубчик, я обожду, - заволновался Тарарыкин. - И на расходы не поскуплюсь.

Ну что с вами делать? - рассмеялся архитектор. - Отказать после такого обеда будет невежливо. Так и быть, подавайте прошение городским властям - я подпишу.

Воспрявший духом Тарарыкин засуетился, и на смену «Шустову» пришел дорогущий «Редерер».

В 1902 году обновленная «Прага» распахнула двери. Внутреннее убранство Кекушев разбил на шесть обеденных залов, восемнадцать отдельных кабинетов, открытую террасу для музыкальных вечеров, два буфета и четыре бильярдных. Тарарыкин одним из первых среди московских рестораторов понял: во избежание внезапных конфликтов между посетителями лучше отказаться от общего пространства. Лев Николаевич виртуозно справился с этой задачей, создав многоярусную систему приватности: отделил шумные компании от деловых переговоров и романтических свиданий.



Необычный фонтан - чуть ли не единственное, что сохранилось в нынешнем интерьере ресторана от прежних времен
Фото М. Федина

Просторный вестибюль встречал гостей огромным, во всю стену, зеркалом, залы и кабинеты отделали деревом, стенной росписью и лепниной, повсюду блистали причудливые светильники и многоярусные люстры. Изюминкой парадной мраморной лестницы стали изящные фаянсовые головки Беатриче, одну из которых от полноты чувств Тарарыкин подарил архитектору, и она долго хранилась в его семье. Кекушев тоже проникся симпатией к этому всегда благодушно настроенному человеку и с удовольствием выполнял для того эскизы меню в стиле ар-нуво даже значительно позднее - в 1911 году.

Ресторан быстро приобрел славу интеллигентного и респектабельного заведения и, по словам писателя Бориса Зайцева, сделался «сладостным магнитом» для творческой публики. Профессора Московской консерватории устраивали здесь ежегодные «рубинштейновские» обеды. Блок выяснял отношения с Андреем Белым. Бунин частенько отмечал с друзьями выход новой книги или чей-нибудь приезд. Сколько шампанского было выпито в «Праге» Шаляпиным, Горьким, Телешовым, Рахманиновым, Алексеем Толстым!

Еще один интересный заказ поступил Льву Николаевичу от городских властей. В самой гуще московского торгового мира - на Никольской улице - ему предложили возвести современный магазин с витринами, залитыми электрическим светом. Вскоре на месте пыльных и темных лавок появляется стильное трехэтажное здание с большими светлыми окнами и крупной аркадой первого этажа - настоящий дворец торговли под массивным четырехгранным куполом. В 1903 году Никольские ряды открыли для покупателей.



Заказ возвести современный магазин в самой гуще московского торгового мира - на Никольской улице - Кекушев получил от городских властей
Фото М. Федина

Только на первом этаже разместилось восемь крупных магазинов, каждый с отдельным арочным входом с Никольской. Такая автономность позволила сделать торговлю универсальной, поэтому наряду с гастрономическим магазином Ф.И. Павлова сюда въехали галантерея П.Л. Уткина, аптека и парфюмерия Зильбермана, магазин Товарищества Г. И. Заглодина сыновей, торговавший парчой, аптека К. Эрманса и Ко.

Параллельно с этими проектами Кекушев воплощал в жизнь идею, которая заставила его продать особняк в Глазовском. Тянуть с собственным домом больше не следовало - семья разрасталась, к тому времени родилась дочь Татьяна. В мае 1900 года зодчий купил обширный участок на Остоженке, по традиции записал его на жену - о нем всегда вспоминали как о прекрасном семьянине - и отправил Анну в управу с прошением о намерении построить двухэтажный особняк с полуподвалом и службами.

На самом деле для своей семьи архитектор задумал... настоящий рыцарский замок в миниатюре по образцу тех, которые видел в заграничном путешествии, - с мощными стенами, заглубленными оконными нишами и угловой остроконечной башней. «Это тот редкий случай, - шутил Лев, - когда вкусы заказчика и устремления архитектора счастливо совпали и привели к потрясающему результату».



Фрагмент фасада Никольских рядов
Фото 1990-х годов

Средневековая готика в самом сердце Первопрестольной будоражила воображение москвичей еще на стадии постройки. Но никто и предположить не мог, какой очередной сюрприз готовит им неугомонный зодчий. Когда отделка замка была завершена, на высокий фронтон его главного фасада зодчий водрузил трехметровую скульптуру стоящего в гордой позе льва. (Фигура хищника исчезла с крыши во время одного из ремонтов и сегодня безвозвратно утеряна.)

Поглазеть на такое чудо собирались толпы народу. Конечно, львы в городской архитектуре уже встречались - мода на них возникла еще в послепожарной Москве. Мраморные гривастые создания охраняли парадные входы, лежали на пандусах, сидели на каменных тумбах и скалили зубы со стен на многих улицах. Но чтобы царя зверей поместить на крышу - такого город еще не видел!

«Левушка, может быть, это слишком?» - спросила жена. Но он только засмеялся в ответ. Царь зверей на крыше олицетворял его самого - амбициозного, деятельного, успешного, привыкшего всегда добиваться своего и побеждать. Геральдический зверь являлся авторским знаком архитектора, его своеобразным автографом. На всех своих постройках Кекушев оставлял «подпись» в виде статуи или барельефа льва на фасаде. И тем самым, как шутили в Москве, резко увеличил популяцию московских львов.

В новый особняк семья зодчего въехала после рождения младшей дочери Екатерины и с комфортом начала в нем обустраиваться. Анну приятно удивило, что внутри дом оказался довольно просторным. Все помещения группировались вокруг великолепной парадной лестницы с оригинальным рисунком ограждающих решеток из подсолнухов и цветов лунника, символизирующих день и ночь. На первом этаже разместились холл, столовая и гостиная с окном на Остоженку. На втором - спальня родителей и детские.

Встав по обыкновению в шесть утра, Лев Николаевич отправлялся в свой кабинет с окном в тихий двор, чтобы немного поработать, пока все спят. Днем, когда дети наполняли дом своими звонкими голосами, это становилось проблематичным. Склонившись над столом с карандашом в руке, он погружался в любимый фантастический мир архитектуры. Отличный рисовальщик - акварели хвалили еще на студенческих выставках - Кекушев любил пофантазировать на бумаге. Под его легким карандашом оконные переплеты изгибались словно ветви деревьев, кокетливые завитки оград плели причудливую паутину, а цветы на фасаде собирались в прихотливые орнаменты. В произведение искусства этот зодчий умел превратить даже вентиляционную решетку и дверную ручку.



Доходный дом Исакова на Пречистенке, 1904-1906

Лев Николаевич не заметил, как пролетело три часа. Проснувшиеся дети уже шумели в столовой, где накрыли завтрак: дымящийся мокко, простокваша в белых фарфоровых стаканчиках от Чичкина и свежие булочки.

Аннушка, суконный король Василий Дмитриевич Носов заказал мне особняк, - сообщил Кекушев жене, усаживаясь за стол. - В районе Яузы, недалеко от Преображенки.

Не самый лучший район Москвы - сплошные ткацкие и прядильные фабрики, - недовольно заметила Анна Ионовна. - Твои заказчики, Левушка, не живут на окраинах. Ты строишь дома богатейшим промышленникам и преуспевающим коммерсантам все больше на Арбате и Пречистенке.

Да, район непрестижный, - согласился с женой архитектор, - но уж больно заказ интересный - деревянная вилла в новом стиле.

Так у Носова уже, кажется, имеется особняк там совсем рядом, на Введенской площади, - не сдавалась жена.

Не заладились у старика отношения с будущей невесткой - Евфимией Рябушинской. Видел я ее: взгляд - гордый, характер - властный, а уж франтиха - каких свет не видывал. Для Носовых она чересчур экстравагантна. Да и семью ее не очень жалуют: слишком жестко Рябушинские ведут бизнес. Но ссориться с единственным сыном Носов благоразумно не стал. Старый дом решил оставить молодым, а себе построить дачку со всеми удобствами.

Нельзя сказать, что Василий Дмитриевич уехал от сына далеко. Новый дом Кекушев начал строить всего в двадцати метрах от старого, на том же земельном участке. Рядом на Малой Семеновской улице расположилась носовская тонкосуконная фабрика - светлое, современное, хорошо оснащенное производство, выпускающее одеяла, подушки и особое сукно, из которого шили кавказские черкески. Между особняком и фабрикой уместился сад с гротом, фонтанами и оранжереями. Участок выходил прямо к речке Хапиловке, на другом ее берегу раскинулся живописный, совсем деревенский луг. С балкона сквозь невысокие деревянные дома и сады напротив было видно Яузу.

Как и положено русскому купцу, Носов происходил из старообрядцев, но это не помешало ему стать человеком передовых взглядов. И построить он хотел что-то модное, в русле современных архитектурных веяний. Дом задумывался деревянным - «в дереве дух здоровее», но отвечающим всем последним требованиям комфорта. В качестве образца заказчик выбрал проект коттеджа, увиденный им в одном из номеров американского научно-популярного журнала Scientific American.



Все проекты Лев Николаевич выполнял силами своего архитектурного бюро, которое превратилось в его второй дом
©Музей архитектуры имени А.В. Щусева

Но просить Кекушева слепо копировать что-то было абсолютно бессмысленно. «Родоначальник московского модерна» не занимался подражательством - он предпочитал придумывать. Увлекающийся мастер даже в процессе строительства вносил в проект многочисленные изменения. В результате получился совершенно оригинальный особняк с фигурными карнизами, обтекающими окна наличниками, открытой верандой из гнутого дерева и острой ломаной крышей. Да еще и возведенный в рекордно короткий срок - с апреля по декабрь 1903 года.

В предновогодние дни Лев Николаевич продемонстрировал свое творение заказчику. Василий Дмитриевич пришел в сопровождении любимых сенбернаров, которых вместо кошки первыми впустили в новый дом. Опираясь на трость с серебряным набалдашником, седовласый хозяин вошел в холл и замер в восхищении. Интерьеры, придуманные зодчим, оказались великолепны. Каждая деталь вплоть до дверных ручек и оконных шпингалетов была тщательно проработана им на бумаге. Чудесные оконные переплеты, которые никогда у Кекушева не повторялись, артистическая прорисовка дверей, теплые дубовые панели, витражи и потолочные росписи создавали редкостное ощущение загородного уюта.

Милости просим к нам на новоселье, - не удержался довольный Василий Дмитриевич. - Стол у нас отменный.

Благодарю, непременно буду, - откланялся архитектор.

Еще в конце 1890-х неугомонному Савве Мамонтову пришла в голову мысль строить в Москве престижные особняки в «формах европейского ар-нуво» не для конкретного заказчика, а под ключ (что уже с успехом делали в Европе), и продавать их состоятельным покупателям. Идею подхватил один из ведущих застройщиков того времени Яков Рекк, чьей фирме «Московское торгово-строительное акционерное общество» принадлежал миллион рублей основного капитала. Однако Якова Андреевича заботила не только прибыль. Рекк поставил себе цель украсить город «стильными домами, которые, имея технические удобства западноевропейских городских строений, в то же время не убивали бы национального колорита Москвы».



Пространство особняка Кекушева группировалось вокруг великолепной парадной лестницы с оригинальным рисунком ограждающих решеток из подсолнухов и цветов лунника, символизирующих день и ночь
Фото М. Федина

Для осуществления столь смелого проекта он приглашает лучших московских архитекторов, и в первую очередь Льва Кекушева. Ему Рекк заказывает сразу два особняка на Поварской. Зодчий с энтузиазмом взялся за работу - Яков Андреевич пообещал поощрять самые безумные фантазии. И денег действительно не жалел: постройки должны были привлекать состоятельного покупателя не только стильным внешним обликом, но и эстетически продуманной жилой средой, в которой даже утилитарные вещи были бы подняты до уровня искусства. В 1904 году кекушевские особняки уже стояли готовыми к заселению.

К одному из них на углу Скарятинского переулка и Поварской - впоследствии его назовут домом Миндовского - Лев Николаевич привел жену: любил показывать Анне Ионовне свои «произведения». Он так нуждался в ее восторженных откликах!

Здесь, Аннушка, мне в полной мере удалось воплотить свои затеи, - признался архитектор.

И в самом деле, в этом особняке слились воедино все излюбленные приемы Кекушева: изогнутые козырьки, обводящие по контуру вверх сооружения, овальные эркеры, сочный скульптурный декор.

В узор решетки балкона я вплел листья аканта колючего и маковые головки, - вдохновенно рассказывал он, - а над окном разместил панно с шаловливыми амурчиками. Они представляют различные искусства. Видишь, один играет на дудочке, другой высекает вазу, третий с циркулем задумался над листом бумаги.

Совсем как ты обычно, - засмеялась жена.

В угловом фонаре - зимний сад с тропическими растениями. Когда вечерами там горит свет, кажется, будто виден участок подводного мира с зарослями водорослей.

Ты - удивительный фантазер. А зачем здесь скульптурная голова лошади? - указала госпожа Кекушева кружевным зонтиком на фронтон одного из зданий во дворе.

Они прошли внутрь здания. Вестибюль встречал крупными цветными витражами и эффектной мраморной лестницей с львиным декором металлических ограждений.



Когда Евфимия Рябушинская собралась замуж за Василия Васильевича Носова, у нее не заладились отношения с будущим свекром - суконным королем Василием Дмитриевичем...
из коллекции М. Золотарева

Ну конечно, ты и здесь не мог не оставить свой «автограф», - засмеялась жена.

Прости мне эту маленькую слабость, Аннушка. Что поделать? Твой муж не лишен тщеславия. Хотела бы тут жить?

Дом изумительный, но мне больше нравится наш - он как-то уютнее.

Покупателя на волшебную виллу искали долго - слишком большую цену заломил Рекк. Только через пять лет особняк приобрел фабрикант Иван Александрович Миндовский, владелец большой мануфактуры бумажных и льняных изделий в Кинешме. По иронии судьбы одно из самых дорогих зданий Москвы приобрел... редкостный скряга!

Вот что писал о нем купец Николай Варенцов: «Миндовский... отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. ...Одна из его фабрик была на Волге, и две другие тоже находились недалеко от нее. Все свои грузы он отдавал обществу «Самолет», выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией». После смерти Ивана Александровича в 1912 году виллу унаследовали его дети - Ираида, Ольга, Иван и Николай, к тому времени оставившие Кинешму.

Архитектурное бюро Кекушева, давно превратившееся в его второй дом, представляло собой большое светлое помещение, у многочисленных окон которого стояли длинные чертежные столы, заваленные листами, карандашами, линейками. Стены украшали «отмывки фасадов» - проекты зданий, над которыми работали. В стороне расположилось несколько чертежных кульманов.

К своему немалому удивлению Лев Николаевич стал замечать, что в мастерскую все чаще и чаще наведывается жена. Вначале это радовало, но потом зодчий начал догадываться: Анна приходит явно не к нему. Он почувствовал, что за ее якобы случайными посещениями - «проезжала неподалеку, решила заглянуть» - скрывается нечто настораживающее. А потом случайно услышал разговор двух своих помощников, из которого следовало, что он... рогоносец.



...и тот решил оставить старый дом молодым, а себе построить поблизости дачку со всеми удобствами: что-то модное, в русле современных архитектурных веяний. Вилла в районе Яузы, которую Лев Николаевич спроектировал Носову
Фото М. Федина

Низкое небо в этот день оплакивало ушедшее лето холодными слезами дождя. А Кекушеву казалось, что оно оплакивает его внезапно рухнувшую жизнь. Архитектор долго бродил по улицам и совсем промок, пришла пора возвращаться домой, но ему не хотелось. Сквозь капли дождя уже блестели фонари, куда-то непрерывно спешили, переговариваясь, веселые прохожие, звенели трамваи, гудели редкие моторы. Он все-таки взял извозчика у Страстного монастыря, устало бросил «На Остоженку», откинулся под навес пролетки и вновь погрузился в невеселые думы: «Кто он? Красавец Иван Фомин? Но он вернулся в Петербург... Василий Кузнецов? Воейков? Впрочем, какая разница...»

Лев Николаевич всегда был о себе высокого мнения. Солидный, импозантный, обязательно в белоснежной рубашке и стильной тройке, он являлся видным мужчиной и производил впечатление на дам. Но сегодня сильный и уверенный в себе человек, не боявшийся ни зависти, ни конкуренции, ни сплетен, получил удар, откуда не ожидал. Он знал, что гордец и не сумеет простить - мать Кекушева происходила из польской шляхетской семьи...

Окна рыцарского замка уютно светились. Это жилище он строил для долгой и счастливой жизни с любимой женщиной, но, как оказалось, она променяла его на другого.

Архитектор с порога объявил: «Мне нужно поговорить с тобой, Аня». Пятилетняя Катенька подбежала к отцу и повисла на нем. «Ах ты, моя шалунья», - с нежностью произнес Лев Николаевич. И с болью отметил, что младшая дочь как две капли воды похожа на мать. Он досадливо отвернулся, жестом пригласил жену следовать за ним и прошел в кабинет. Там, подойдя к окну, сказал, не оборачиваясь: «До меня дошли слухи, что у тебя роман с одним из сотрудников моего бюро. В подробности вдаваться не желаю, но разговоров за спиной не потерплю. Я ухожу. Этот особняк, доходный дом и дачу оставляю тебе и детям».

На растерянном лице Анны отразилась целая гамма чувств, но она не произнесла ни слова.

Ранним утром, собрав кое-какие вещи и рабочие чертежи, архитектор покинул свой дом. Холодный осенний ветер уносил последние листья. По железному карнизу опять застучал нудный противный дождь. Он задержался на крыльце, собираясь с силами, и шагнул в осеннее ненастье. Посреди улицы с метлой в руках застыл дворник, провожая барина удивленным взглядом...



Рубежом, после которого имя Кекушева перестало упоминаться в профессиональной печати, стал 1912 год. Этим же временем датированы и последние проекты, одним из которых стала больница при Преображенской старообрядческой общине в Москве
Фото М. Федина

Кекушев снял квартиру в доме Исакова на Пречистенке, который сам проектировал, и первое время невыносимо страдал. Открытый, веселый, любящий шутки и розыгрыши человек, глаза которого всегда задорно искрились, в одночасье превратился в угрюмого меланхолика. Пытаясь превозмочь душевную боль, он загружал себя работой, участвовал в каких-то конкурсах, печатался в профессиональных изданиях. Но внутри что-то сломалось: Лев Николаевич погрузился в глубокую депрессию.

В 1907 году зодчий увлекся было проектом ресторана «Эльдорадо» в Петровском парке, но его реализацией занимался уже не он, а молодой архитектор мастерской Николай Поликарпов, причем со значительными отступлениями от первоначального замысла. Почему Кекушев не смог или не захотел закончить работу, которая обещала стать одной из самых крупных в его карьере? Ответа на этот вопрос нет.

К счастью, знаменитая рука все же угадывается в оригинальном пространственном решении постройки, широких полукруглых окнах первого этажа, прихотливом рисунке большого трехчастного окна второго. Лев Николаевич разработал и все металлические детали отделки в здании и около него - роскошные фонари-торшеры, флагодержатели и кованые решетки ограды.

Даже в поздних проектах он оставался незаурядным мастером со своим характерным, легко узнаваемым почерком. Так, доходный дом Быкова (1909 год) на 2-й Брестской улице поражал выразительными фасадами, неповторимой пластикой, тонкостью лепной отделки, фигурными оконными переплетами с уникальными дутыми стеклами, которые за счет игры света напоминали с улицы витражи.

Рубежом, после которого имя Кекушева перестало упоминаться в профессиональной печати, стал 1912 год. Этим же временем датированы и последние постройки - дача Понизовского в Симеизе и больница при Преображенской старообрядческой общине в Москве. Потом он начал отказываться от заказов, совсем отошел от дел. Да и век модерна оказался недолог. Изящный, тонкий, ускользающий, он просуществовал всего лишь десятилетие. А потом, как и все на свете, вышел из моды. И вместе с ним ушел один из лучших его архитекторов.



Геральдический зверь являлся авторским знаком архитектора. На всех своих постройках Кекушев оставлял «подпись» в виде статуи или барельефа льва
Фото М. Федина

Но куда мог бесследно исчезнуть такой известный в Москве человек? Между тем финал жизни Кекушева покрыт абсолютным мраком. Сын Николай, ставший полярным летчиком, утверждал: отца не было в живых уже в 1914 году, в то время как младшая дочь Екатерина писала, что он умер в 1917-м. Странная лаконичность, нежелание рассказывать подробности, путаница в датах наводят на мысль: близкие не хотели выносить на публику какую-то семейную тайну. Никаких сведений не сообщали и многочисленные коллеги Льва Николаевича, ученики, сотрудники его бюро.

Все это позволяло предполагать, что последние годы жизни Кекушева были омрачены психической болезнью, о чем многие предпочли деликатно не упоминать. Известно, что в 1913 году Анна Ионовна сообщила одному из коллег мужа: «Лев Николаевич очень болен, надежды на выздоровление нет...» Справедливости ради надо сказать, что жена пыталась ему помочь. Сохранилось письмо в Московское архитектурное общество, в котором она просит выделить больному небольшие средства на лечение. По некоторым сведениям, до этого даже предпринимались попытки опять жить одним домом, но, видимо, безуспешные.

Догадки подтвердились в 2006 году. В Центральном государственном архиве Москвы была обнаружена автобиография младшей дочери зодчего Екатерины, собственноручно написанная ею в 1935 году при поступлении на работу в один из архитектурных институтов. Там были такие строки: «Отец - Лев Николаевич Кекушев, известный московский архитектор, построивший около 60 различных зданий и сооружений, в 1913 году в связи с заболеванием был помещен в психиатрическую клинику, где в начале января 1917 года на 55-м году умер. Похоронен в Москве». Но где? Екатерина - умница, красавица, вторым браком была замужем за приятелем Михаила Булгакова Сергеем Топлениновым, театральным художником, служившим во МХАТе. В их доме в Скатертном переулке доживала свои дни и Анна Ионовна. Она же воспитала единственного внука - сына старшей дочери Татьяны Андрея Сахарова.



Особняк И. А. Миндовского, Поварская, 44, (ныне - посольство Новой Зеландии). Фасад с Поварской. Кекушев Л.

Особняк И. А. Миндовского, Поварская, 44, (ныне - посольство Новой Зеландии). Витраж. Кекушев Л.

Казалось бы, можно поставить точку. Однако вспоминали, что Льва Николаевича видели и в первые годы советской власти. Он часто приходил на Брестский вокзал, где просиживал часами. Возможно, влекли воспоминания о построенном здесь к торжествам по случаю коронации Николая II невероятном павильоне для встречи царского поезда. Тогда он был молодым, счастливым, влюбленным в будущую жену...

Об этом, хотя и косвенно, свидетельствует рассказ Виктора Абрамова - конструктора высотного здания у Красных Ворот, напечатанный в журнале «Архитектура СССР». Не один год работавший с зодчим Иваном Жолтовским, Абрамов утверждал: на склоне лет маститый академик рассказал удивительную историю о том, как в годы революции вызволял из психиатрической клиники коллегу, якобы несправедливо туда помещенного. Как ни странно, Жолтовскому это удалось. Спасенный им человек даже жил в его доме, постепенно приходя в себя, но в 1919 году умер от свирепствовавшего тогда тифа. Фамилию спасенного архитектор не называл, говорил только, что звали его Лев...

Доподлинно известно также, что идею украсить знаменитый «генеральский» дом № 9 по Ермолаевскому переулку большими львами на воротах подал сотрудникам своей мастерской именно Жолтовский, хотя только ленивый не ругал его потом за эту архитектурную «блажь». Но может быть, это было сделано в память о Льве Кекушеве?

Архитектор Л.Н. Кекушев за работой

December 7th, 2017

В течение всего 2017 года часто упоминалось имя архитектора Льва Николаевича Кекушева, ведь в этом году исполнилось 155 лет со дня его рождения. В Москве сосредоточены многие великолепные здания, построенные Кекушевым, - это и особняки, и доходные дома, и общественные здания. Год плавно движется к своему завершению, и сейчас уже можно посмотреть, что было сделано и что делается для сохранения наследия зодчего. Самое важное, что к юбилею приурочили реставрацию четырёх его шедевров - особняка Миндовского на Поварской, дома самого архитектора на Остоженке, Никольских торговых рядов и доходного дома Быкова.

Лев Николаевич Кекушев родился 19 февраля 1862 года, предположительно в Вильно. Отец его был офицером, что известно из воспоминаний его сына. Известно также, что он учился в Институте гражданских инженеров в Санкт-Петербурге, затем переехал в Москву. Довольно быстро Лев Кекушев приобрёл известность и крупные заказы. У него даже появился свой фирменный знак - статуя или барельеф льва.

В 1893 году Кекушев основал собственную архитектурную фирму и с этого времени начал работать самостоятельно. В 1893-1898 годах состоял московским участковым архитектором. В августе 1898 года был уволен со службы согласно поданному прошению. С 1899 года Кекушев возглавлял архитектурную контору Московского торгово-строительного акционерного общества, по заказам которого возвёл ряд особняков и доходных домов в Москве и Тамбове. В 1899 году Кекушев выиграл конкурс на проект гостиницы "Метрополь". Впоследствии проекты Кекушева, Валькота и других победителей конкурса были соединены в один, а потом еще раз изменены, когда родилась идея разместить на фасаде "принцессу Грезу".

Помимо архитектурной практики, Лев Николаевич в течение двух лет (1898-1899) преподавал в Императорском Московском Техническом училище, с этого же времени и вплоть до 1901 года вёл занятия в Строгановском училище. В 1901-1904 годах преподавал в Московском инженерном училище путей сообщения. В 1890-е годы совместно с И. А. Ивановым-Шицем проектировал инфраструктуру Вологодско-Архангельской (Ярославской) железной дороги, впоследствии расширил здание Ярославского вокзала.
Расцвет творчества Кекушева и московского модерна в основном пришёлся на 1900-1903 годы. Кекушев построил такие разные здания, как Иверские торговые ряды на Никольской, особняк Носова на Электрозаводской, здание железнодорожного вокзала в Царицыне, особняк И. А. Миндовского на Поварской. Длительное время помощником Кекушева работал архитектор С.С. Шуцман. После революции 1905 года общественное мнение повернулось в сторону неоклассики, но Кекушев не изменил своему стилю. Рубежом, после которого имя Кекушева перестало упоминаться в профессиональной печати, стал 1912 год; этим же временем датированы последние проекты зодчего. Достоверных сведений о дате, месте и обстоятельствах смерти знаменитого архитектора нет. Согласно воспоминаниям сына, Николая, на момент его поступления в 1912 году в кадетский корпус, отца уже не было в живых. Дочь Кекушева указывает датой смерти 1917 год.
Давайте ещё раз посмотрим на 16 самых известных зданий Льва Николаевича Кекушева в Москве .

1. Первой самостоятельной работой Кекушева в Москве стал, возможно, небольшой особняк А.И. Обуховой в Малом Козловском переулке. Уже в этой постройке заметны некоторые характерные черты творческого почерка зодчего.

Особняк А. И. Обуховой, Малый Козловский переулок, 4. 1891

2. Первым по времени произведением московского модерна и одним из первых сооружений в этом стиле в России считается особняк в Глазовском переулке, 8. Известно, что особняк Кекушев строил для себя, но Адольф Лист, зять и кузен промышленника Г.И. Листа, восхищённый постройкой, предложил за него такую цену, что архитектор не смог отказаться.

Особняк О. А. Листа, Глазовский переулок,8. 1898-1899

Крупная каменная кладка цоколя, индивидуальный рисунок рам каждого окна, арочные ниши, утрированная угловая колонка - эти характерные "кекушевские" приёмы были впервые применены архитектором при постройке этого особняка.

3. Жилой дом на Поварской улице известен как второе по времени произведение модерна в Москве. Сейчас имеет статус объекта культурного наследия регионального значения.

Особняк М.С. Саарбекова, Поварская улица, 24. 1899-1900 . Фото NVO

4. Особняк Т.И. Коробкова на Пятницкой улице Лев Кекушев перестраивал в 1899-1900 годах. Асимметричное здание, имеющее чешуйчатый купол и выразительный скульптурный декор, образующий козырёк над входом, в 2015 году отреставрировано и является объектом культурного наследия федерального значения. В ходе реставрации зданию вернули его первоначальный цвет - лиловый.

Особняк Коробковой, Пятницкая, 33-35. 1899-1900 . Фото: Юрий Потехин

5. Проект Ново-Никольских торговых рядов выполнен архитектором Л.Н. Кекушевым по заказу Петербургского общества страхования, для посетителей ряды были открыты в 1903 году после завершения отделки интерьеров. Центральный купол здания гармонично сочетался с башней колокольни расположенного рядом Заиконоспасского монастыря. Фасады строения имели огромные окна с дубовыми рамами, маленькие колонны, обрамляющие окна третьего этажа, изящный лепной декор в виде маскарон.

Ново-Никольские (Иверские) торговые ряды, Никольская улица 5/1, Москва. 1899-1900

В настоящее время архитектурный памятник принадлежит Государственному историческому музею, идёт реставрация Никольских рядов.

6. Уже после публикации первых проектов гостиницы "Метрополь", появилось множество заказчиков домов в модном стиле того времени. В городе строились здания, ориентированные на декоративность и живописность. В их числе - четырехэтажный доходный дом Бочаровых по проекту Кекушева.

Доходный дом Бочаровых, Гоголевский бульвар, 21. 1902

Несмотря на позднейшие пристройки, фасад дома сохранился до наших дней почти без изменений. Скульптур сов несут выступы эркеров на своих крыльях.

7. Реконструкция ресторана Прага была завершена Кекушевым в 1902 году. На этой фотографии - здание после этой реконструкции.

Арбат, 2. 1902

Впоследствии здание еще трижды перестраивалось. Более привычный для нас облик ресторан получил в 1914 году, когда был надстроен по проекту Адольфа Эрихсона, тогда и появилась колоннада на крыше. Так "Прага" выглядит сегодня.

8. В истории Москвы был короткий период, когда в центре стали строить небольшие комфортабельные виллы-усадьбы. Такой особняк был построен в 1903 году по проекту Л.Н. Кекушева. Принадлежал он старообрядческому купеческому роду Носовых.

Особняк Носова, ул. Электрозаводская, 12, стр. 1. 1903 . Фото: Маргарита Федина

Процесс возрождения этого памятника истории и культуры начался в начале 90-х годов прошлого столетия по инициативе Российской государственной юношеской библиотеки и на средства Министерства культуры Российской Федерации.

Фото: Маргарита Федина

9. На Остоженке три рядом стоящих дома связаны с именем Льва Кекушева - №№ 17, 19, 21. Наиболее известен, как адрес архитектора Кекушева, - дом по Остоженке, 21.

Остоженка, 17, 19, 21. 1901-1903

До сих пор за более чем вековую историю в здании были лишь ремонты. Сейчас дом находится на реставрации, реставраторы обещают вернуть особняку первоначальный вид, в том числе водрузить на место отличительный знак Льва Кекушева - бронзового льва на фронтоне.

И вот, в комментариях мне уже сообщили, что льва только что установили!

ФОТО: ГлавУпДК при МИД России

10. Дом №17 построен в 1901 году совместно с архитектором С.С. Шуцманом. Фасад здания довольно скромный, но благородный, имеются и характерные кекушевские черты.

11. Следующий дом №19, построен в 1902 году. Первый этаж арендовал Грязнов для чайного магазина, два верхних этажа сдавались внаём.

12. Дом № 42 на Поварской изначально выглядел не так, как сейчас. Угловую башню венчал единственный в Москве четырехгранный купол с глубоким карнизом, покрытый листовой медью. По периметру он был окружен широкой площадкой. При перестройке купол был утрачен, и теперь его можно увидеть только на старых фотографиях. Необычной была и отделка фасадов, построенная на контрасте серого гранитного цоколя и светлой облицовочной плитки стен.

Особняк М. Г. Понизовского, Поварская, 42. 1902

В 1914-1915 годах осуществлена полная классическая переработка фасадов. В результате перестроек здание лишилось почти всех примет стиля модерн, сохранив от замысла Л.Н. Кекушева лишь ступенчатую объёмно-пространственную композицию.

13. Доходный дом И.П. Исакова на Пречистенке был построен Московским торгово-строительным акционерным обществом по проекту Л.Н. Кекушева в 1904-1906 годах.

Доходный дом И.П. Исакова на Пречистенке, 28. 1904-1906

Центральная часть здания выделена небольшим заглублением фасада, четырьмя парными балконами, окружёнными кованными решётками.

14. Особняк Миндовского построен по заказу Московского торгово-строительного акционерного общества с целью его дальнейшей перепродажи.

Дом возведён во франко-бельгийской интерпретации стиля модерн. Со стороны Скарятинского переулка фасад дома с ровным ритмом окон имеет по бокам два эркера.

15. Этот четырёхэтажный особняк в центре Москвы появился в 1909 году по проекту Льва Кекушева. Изначально это был доходный дом, на первом этаже которого располагались магазины. Для своего времени технология его строительства считалась передовой - были использованы железобетонные перекрытия и металлические опоры, хорошо сохранившиеся по сей день. Здание отличали сложные фигурные оконные переплеты с уникальными дутыми стеклами, которые за счет игры света напоминали с улицы витражи. Также фасад украшали своеобразные волны (элементы декора плавно переходили в основные линии) и творческий автограф Льва Кекушева - лепная львиная маска, какую мастер оставлял практически на всех своих проектах.

2-я Брестская улица, дом 19/18. 1909 . Фото: oldmos.ru . Фотограф: Дмитрий Лубовский

Комплексная реставрация доходного дома Быкова началась в 2013 году, когда здание получило статус объекта культурного наследия регионального значения. В настоящее время практически завершена реставрация фасадов, начинается восстановление внутренних помещений. Планируется, что все уцелевшие детали интерьера соберут вместе в одной-двух комнатах на втором этаже. После реставрации дом будет жилым. Во всей своей красоте дом, как обещают московские власти, должен предстать в 2019 году.

Фото: Агентство городских новостей "Москва"

16. Ресторан Эльдорадо построен в 1908 году архитектором Н.Д. Поликарповым по проекту, разработанному Л.Н. Кекушевым. Строительство ресторана "Эльдорадо" могло стать одним из крупных проектов Кекушева.

Бывший ресторан Эльдорадо, Красноармейская улица, 1. 1908

Первоначальный авторский замысел, осуществлённый другим зодчим со значительными изменениями, сейчас читается в сложном и оригинальном пространственном решении. По-видимому, Кекушев не смог закончить этот проект, так как с середины 1900-х годов уже отошёл от активной творческой деятельности, а примерно с 1912 года полностью её прекратил.

P.S. В 1930 году, прогуливаясь по улицам Москвы, Луи Арагон заметил: "Путь мой, который я, всегда пешком, проделывал по Арбату, проходил мимо множества зданий, которые могли соперничать с постройками Парижа, Барселоны или Брюсселя. Их прихотливый декор принадлежал исканиям тридцатилетней давности…"