Главная · Спорт и Фитнес · Александр сергеевич блок краткая биография. Биография Блока краткая — самое главное

Александр сергеевич блок краткая биография. Биография Блока краткая — самое главное

Русский поэт, драматург, критик, переводчик. Родился Александр Александрович Блок 16 (28) ноября 1880 года . Отец, А.Л. Блок, - юрист, профессор права Варшавского университета; мать, А.А. Кублицкая-Пиоттух (урожденная Бекетова), - дочь ректора Санкт-Петербургского университета А.Н. Бекетова, переводчица. Родители разошлись сразу после рождения ребенка. Детство А. Блока прошло в доме деда. Среди самых ярких детских и юношеских впечатлений – летние месяцы, проведенные в подмосковном имении Бекетовых – Шахматово.

В 1897 году во время поездки на курорт Бад-Наухайм (Германия) Блок пережил первое юношеское увлечение К.М. Садовской, которой посвятил ряд стихотворений, вошедших затем в цикл «Ante Lucem» («Перед рассветом»), в сборник «За гранью прошлых дней» (1920 ), а также в цикл «Через двенадцать лет» (1909-1914 ). В 1906 окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1903 году Александр Блок женился на дочери Д.И. Менделеева – Любови Дмитриевне. Писать стихи начал с пяти лет, однако осознанное следование поэтическому призванию начинается с 1900-1901 гг .

Наиболее важные литературно-философские традиции, повлиявшие на становление творческой индивидуальности Блока, - лирика и философия Вл.С. Соловьева, философия Платона, поэзия А. Фета. В 1902 году Блок знакомится с З. Гиппиус и Д. Мережковским, оказавшими на него огромное воздействие; в этот же период начинается его сближение с кругом символистов. Творческий дебют Блока – стихотворный цикл «Из посвящений» (ж. «Новый путь», 1903 , № 3). В 1904 году в издательстве «Гриф» вышла первая книга А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме» (на титульном листе - 1905 ), где традиционная романтическая тема любви-служения получила новое содержательное наполнение, привнесенное в неё идеями Вл.С. Соловьева о слиянии с Вечно-Женственным и Божественном Всеединстве, о преодолении отчуждения личности от мирового целого через любовное чувство.

Большое впечатление на Блока произвели революционные события 1905-1907 гг. в лирике этого времени ведущей становится тема роковой стихии; резко меняется образ центральной героини: Прекрасную Даму сменяют демонические Незнакомка, Снежная Маска, «цыганка-раскольница» Фаина. Блок активно включается в литературную жизнь, публикуется в периодике (с 1907 года ведет критический отдел в журнале «Золотое Руно»), неожиданно для собратьев по символизму обнаруживая интерес и близость к традициям демократической литературы. С 1905 года регулярно бывает на литературных собраниях Вяч.И. Иванова, 1906 – на «субботах» в театре В.Ф. Комиссаржевской, В.Э. Мейерхольд ставит его первую пьесу «Балаганчик» (1906 ). Актриса этого театра Н.Н. Волохова становится предметом его бурного увлечения, ей посвящены книга стихов «Снежная Маска» (1907 ), цикл стихов «Фаина», её черты определяют облик «стихийных» героинь в драмах этого периода («Незнакомка», «Король на площади», обе 1906 ; «Песня Судьбы», 1909) . Выходят сборники стихов «Нечаянная радость» (1907 ), «Земля в снегу» (1908 ), пьес «Лирические драмы» (1908 ). Блок выступает с докладами в Санкт-Петербургском религиозно-философском обществе («Россия и интеллигенция», 1908 ; «Стихия и культура», 1909 ). Ключевые темы творчества А. Блока этого периода – народ и интеллигенция, кризис индивидуализма, место художника в современном мире. Полемика вокруг статей Блока, всё большее осознание самим Блоком, что прямое обращение к широкой демократической аудитории не состоялось, приводит его в 1909 году к разочарованию в публицистической деятельности.

Пересмотр ценностей происходит во время путешествия в Индию весной и летом 1909 года : на фоне политической реакции в России и самодовольного европейского мещанства единственной спасительной ценностью для Блока становится высокое классическое искусство, увлеченность которым отразилась не только в цикле «Итальянские стихи» (1909 ) и в неоконченной книге прозаических очерков «Молнии искусства» (1909-1920 ), но и в докладе «О современном состоянии русского символизма» (1910) . Получение наследства после смерти отца в конце 1909 года освободило Блока от забот о литературном заработке и сделало возможным сосредоточение на немногих крупных художественных замыслах. С 1910 года он начинает работать над большой эпической поэмой «Возмездие» (не завершена) – историей распада семейных связей, утраты дома, отчуждения сына от отца, осмысленных как расплата-возмездие за духовное падение и измену идеалам. В 1912-1913 гг . Блок пишет пьесу «Роза и Крест».

После выхода сборника «Ночные часы» (1911 ) А. Блок переработал свои 5 поэтических книг в трехтомное собрание стихотворений (т. 1-3, 1911-1912 ). С этого времени поэзия Блока существует в сознании читателей как единая «лирическая трилогия», «роман в стихах», создающий «миф о пути». При жизни поэта трехтомник был переиздан в 1916 и 1918-1921 годах . В 1921 году А. Блок начал подготовку новой редакции, однако успел завершить только первый том. Каждое последующее издание включало в себя все значительное, что создавалось между редакциями: цикл «Кармен» (1914 ), посвященный певице Л.А. Андреевой-Дельмас, поэму «Соловьиный сад» (1915 ), стихи из сборников «Ямбы» (1919 ), «Седое утро» (1920 ).

С осени 1914 года Блок работал над изданием «Стихотворений Аполлона Григорьева» (1916 ) в качестве составителя, автора вступительной статьи и комментатора. В 1916 году был призван в армию, служил табельщиком 13-й инженерно-строительной дружины Земского и городского союзов под Пинском. После Февральской революции 1917 года возвратился в Петроград, входил в состав Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского правительства в качестве редактора стенографических отчетов. После Октябрьской революции 1917 года недвусмысленно заявил о своей позиции, ответив на анкету «Может ли интеллигенция работать с большевиками» - «Может и обязана». Позиция Блока вызвала резкую отповедь со стороны З. Гиппиус, Д. Мережковского, Вяч. Иванова, А. Ахматовой и мн. др. В январе 1918 Блок напечатал в левоэсеровской газете «Знамя труда» цикл статей «Россия и интеллигенция», а в феврале – поэму «Двенадцать» и стихотворение «Скифы».

После 1918 г. Блок писал шуточные стихи «на случай», готовил последнюю редакцию «лирической трилогии», однако новых оригинальных стихов не создавал вплоть до 1921 года . С 1918 наступил новый подъем в прозаическом творчестве Блока. Цикл «Россия и интеллигенция» вышел отдельной книгой (1918, 1919 ). Выступал с культурфилософскими докладами в Вольной философской ассоциации («Крушение гуманизма», 1919 ; «Владимир Соловьев и наши дни», 1920 ), Школе журнализма («Катилина», 1918 ), писал лирические фрагменты («Ни сны, ни явь», «Исповедь язычника»), фельетоны («Русские денди», «Сограждане», «Ответ на вопрос о красной печати»). После революции А. Блок был вынужден искать не только литературный заработок, но и государственную службу. В сентябре 1917 стал членом Театрально-литературной комиссии, с марта 1918 служил в Репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса, в апреле 1919 перешел в дирекцию Большого драматического театра. Одновременно член редколлегии издательства «Всемирная литература» под руководством М. Горького, с 1920 представитель Петроградского отделения Союза поэтов. В его статьях и дневниковых записях появляется образ культуры. Ушедшей в катакомбы. Мысли А. Блока о неуничтожимости истинной культуры и о «тайной свободе» художника, противостоящей попыткам «новой черни» на неё посягнуть, были высказаны в статье «О назначении поэта» и стихотворении «Пушкинскому Дому» (февраль 1921 ), ставших его художественным и человеческим завещанием.

Блок Александр Александрович (1880─1921) – русский поэт и писатель, драматург и публицист, литературный критик и переводчик. Его творчество относится к классике русской литературы ХХ века.

Родители

Отец поэта, Александр Львович, имел в своём роду немецкие корни, по образованию он был юристом, работал доцентом на кафедре государственного права в Варшавском университете.

Мать мальчика, переводчица Александра Андреевна, имела чисто русские корни, она была дочерью знаменитого академика, ректора Петербургского государственного университета Бекетова А. Н. В семье её звали Асей и любили невероятно, во-первых, потому что она была младшенькой, во-вторых, за доброту, ласку и очень весёлый характер. Больше всего Ася любила литературу, особенно поэзию, возможно, эта любовь и передалась потом будущему поэту на генетическом уровне.

Родители Блока познакомились на танцевальном вечере. Ася произвела на Александра Львовича сильное впечатление, он влюбился и стал всячески искать встречи с девушкой, зачастил в дом Бекетовых, где по субботам устраивались приёмы. Отношения Аси и Александра Львовича развивались довольно быстро, в начале 1879 года они повенчались в университетской церкви. Жених был старше невесты на 9 лет, в день венчания они сразу же уехали в Варшаву.

Александр Львович любил свою жену безумно, но в жизни он оказался деспотом и тираном, любовь его чередовалась с мучениями и издевательствами. Их первый ребёнок родился мёртвым. Женщина отчаянно горевала и мечтала поскорее родить второго малыша.

Когда Ася была беременна второй раз, они с мужем приехали в Санкт-Петербург для защиты его диссертации. Поселились сразу в доме у её родителей. Получив очередную учёную степень, Александр Львович Блок возвращался в Варшаву один. Родители жены уговорили его оставить супругу у них, ведь на восьмом месяце беременности труситься в поездах небезопасно.

В доме своего деда Бекетова и появился на свет Александр Блок. Мальчик был крупненьким и отлично сложенным, с первого дня своей жизни он стал в семье центром внимания. Незамедлительно сообщили отцу в Варшаву о рождении сына. Когда он приехал в Санкт-Петербург на рождественские праздники и остановился у Бекетовых, тут и открылся для них весь его деспотический характер. Все поняли, что Ася скрывала от родителей то, как на самом деле она жила с мужем.

Александр Львович снова уехал один, решено было, что ослабленная родами жена с крошечным сыном до весны останутся в доме родителей. Но больше к мужу в Варшаву она не вернулась, её отец настоял на том, чтобы дочь с внуком остались в Санкт-Петербурге.

Малыш был неспокойным и капризным, порой его не могли укачать по нескольку часов. Засыпал он только на руках у деда, который ходил с внуком на руках и одновременно готовился к лекциям в университете.

Ходить и говорить Сашенька начал поздно, но каждое лето, проведённое в деревне Шахматово, прибавляло ему здоровья. К трём годам мальчик был таким хорошеньким, что прохожие не могли пройти мимо, не оглянувшись на ребёнка.

Будущий поэт унаследовал в своём характере ровно пополам черты и отца, и матери. По линии Блоков Александру достался ум, глубина чувств и сильнейший темперамент. Но наряду с этими суровыми чертами в нём присутствовали и бекетовские стороны, Александр Блок был очень щедрый, добрый и по-детски доверчивый.

Детские годы

Мальчик рос резвым и интересным, но очень своевольным, отговорить или приучить к чему-нибудь его было практически невозможно, матери часто приходилось наказывать Сашу.

До трёх лет ему никак не могли подобрать подходящую няню. Но потом появилась няня Соня, у которой с ребёнком сложились особенные отношения. Маленький Блок её обожал, больше всего ему нравилось, когда няня читала ему вслух сказки Пушкина.

Очень любил играть, при этом ему абсолютно не нужны были товарищи, он увлекался игрой сам настолько, что мог целый день бегать по комнатам, изображая людей, коней, кондукторов. Помимо игр и няниных сказок у него было ещё одно сильное увлечение – корабли, их он рисовал в разных видах и развешивал по всему дому, эта страсть осталась с ним на всю жизнь.

На четвёртом году жизни мальчик впервые побывал за границей с мамой и няней, в Триесте и Флоренции, где много купался в море и загорал.

Оттуда вернулись в его любимую деревню Шахматово. Будучи ещё ребёнком, Блок изучил здесь все окрестности, позднее он отобразит это место в своей поэме «Возмездие». Он знал, где водятся грибы, цветут ландыши и незабудки, где можно насобирать целое лукошко лесной земляники.

Маленький Саша безумно любил животных, дворовые псы, ёжики, даже насекомые и дождевые черви вызывали у него восхищение. В пятилетнем возрасте он посвятил свои первые стихи серому зайке и домашнему коту.

Родной отец Александр Львович на праздники приезжал в Россию, бывал у сына, но особой симпатии у мальчика не вызывал. Старший Блок больше был озабочен тем, чтобы вернуть жену, но она настойчиво просила развод. Пока он сам не надумал вторично жениться в Варшаве, в разводе отказывал.

И уже в 1889 году, когда Александру Блоку было девять лет, мама второй раз вышла замуж за поручика гренадерского полка Кублицкого-Пиоттуха. Она взяла фамилию мужа, сын остался Блок.

Они переехали на набережную Большой Невки, там была новая квартира в полковых казармах, где прожили 15 лет. Отчим особой любви к пасынку не питал, но и не обижал. Мальчик подружился с соседскими детьми, вместе они катались на коньках, когда Невка покрывалась толстым льдом. Дома он занимался рисованием и выпиливанием, особенно ему нравилось переплетать книги.

Гимназия и университет

В 1889 году Саша поступил на обучение во Введенскую гимназию. Учёбу нельзя было назвать ровной, арифметика давалась хуже всего, очень любил древние языки.
Гимназистом он был необщительным, лишних разговоров не любил, часто уединившись, писал стихи.

Уже в десятилетнем возрасте он написал два номера журнала «Корабль». А на последних курсах гимназии стал вместе с двоюродными братьями выпускать рукописный журнал «Вестник». Дедушка изредка помогал внукам иллюстрировать журнал. В этом издании были поэзия и проза юного Блока, ребусы и загадки, переводы с французского и даже маленькая пьеска «Поездка в Италию». В одном из номеров была опубликована сказка, где действующими лицами стали жуки и муравьи. В основном Блок писал юмористические стихи, но было у него и очень трогательное стихотворение, посвящённое маме.

Слишком сильно чтением в гимназические годы Блок не увлекался, но любимые поэты и писатели у него были:

  • Жуковский и Пушкин;
  • Жюль Верн и Диккенс;
  • Купер и Майн Рид.

На старших курсах Блок увлёкся театром, декламировал Шекспира, записался в театральный кружок, и даже было у него несколько ролей в спектаклях.

В 1897 году Александр с матерью и тётушкой поехал в Германию, где мама проходила курс лечения. Здесь случилась его первая любовь. Ксения Михайлова Садовская была светской, красивой и изнеженной дамой 37 лет, матерью семейства. Юноша наповал был сражён её бездонными синими глазами, страсть захватила его и подарила поэтическое вдохновение.

Красавица первой начала завлекать неопытного парня. Он каждое утро покупал и дарил ей розы, они катались наедине в лодке, и, конечно же, Блок посвятил ей свои самые трогательные стихи, которые только мог написать молодой влюблённый поэт. Он подписывал их «загадочной К. М. С.»

Вернувшись в Россию, в 1898 году Александр окончил гимназию. Сразу же он стал студентом юридического факультета в Петербургском университете. После трёх лет учёбы он перевёлся на историко-филологический факультет, выбрав славяно-русское отделение. В 1906 году поэт окончил учёбу в университете.

Семейная жизнь

В 1903 году Александр женился на дочери Менделеева ─ Любови.

Познакомились они давно, ещё во время летних каникул в деревне, где усадьба Менделеевых располагалась по соседству с Бекетовской. Ему тогда было 14 лет, а Любе – 13, вместе они гуляли и играли. Вторая их встреча произошла, когда Блок только окончил гимназию, в этот раз молодые люди произвели друг на друга уже совсем иное впечатление.

Во время учёбы в университете Блок часто бывал дома у Менделеевых, в это время и появились его стихи, которые потом вошли в сборник «Стихи о Прекрасной Даме», посвятил он их будущей жене Любови.

В год женитьбы состоялось ещё одно знаковое событие в жизни поэта, его стихи начали печатать в журнале «Новый Путь» и в альманахе «Северные Цветы». Творчество Блока быстро оценили и в Петербурге, и в Москве.

После свадьбы молодые Блоки жили в доме его отчима, съездили на некоторое время в Москву, а летом уехали в Шахматово. Здесь они собственноручно стали обустраивать своё семейное гнёздышко. Александр очень уважал физический труд, он даже писал в своих стихах о том, как любит любую работу – «что печку сложить, что стихи написать». Блоки обустроили шикарный сад, соорудили в нём дерновый диван, часто принимали у себя гостей. Они были такой красивой солнечной парой среди полевых цветов, что их даже называли Царевна и Царевич.

Они были друг для друга самой сильной любовью всей жизни. Но их брак оказался довольно странным. Блок считал жену воплощением Вечной женственности и не допускал, что может заниматься с ней плотской любовью. У него были другие женщины, у Любы тоже случился роман с актёром Константином Лавидовским, от которого она забеременела. Переболевший в юности Блок, не мог иметь детей, потому воспринял известие о беременности супруги с радостью, что Бог подарит им, свободным птицам, ребёнка. Но и этому счастью не суждено было сбыться, родившийся мальчик умер, прожив всего восемь дней. Эту потерю Блок перенёс очень тяжело и часто бывал на могиле мальчика.

В конце жизни поэт скажет, что в его жизни было две любви – Люба и все остальные.

Творчество

В 1904 году издательство «Гриф» выпустило первую книгу Блока «Стихи о Прекрасной Даме».

1906─1908 годы ознаменовались особенным успехом и писательским ростом Блока. Он через себя пропустил все события революции 1905 года, сам принимал участие в демонстрациях, что отразилось в целом ряде его произведений. Одна за другой выходят его книги:

  • «Нечаянная радость»;
  • «Снежная маска»;
  • «Земля в снегу»;
  • «Лирические драмы».

В 1909 году поэт путешествовал по Германии и Италии, результатом этой поездки стал сборник «Итальянские стихи».

В 1912 году им была написана драма «Роза и Крест», которую по достоинству оценили В. Немирович-Данченко и К. Станиславский, однако пьеса эта так и не была поставлена.

В 1916 году Блок служил в действующей армии, он был распределён в Белоруссию в инженерные части Всероссийского Земского Союза. Во время службы он узнал о свершившейся революции, которую сначала воспринял со смешанными чувствами, но эмигрировать из страны не стал.

На этот период приходятся такие его знаменитые сборники стихов, как «Ночные часы», «Стихи о России», «За гранью прошлых дней», «Седое утро».

С 1918 года Александр был принят на службу в Чрезвычайную следственную комиссию, которая расследовала противозаконные действия должностных лиц. Здесь он трудился редактором.

Революционные события повлекли за собой глубокий творческий кризис и депрессию у поэта. После произведений «Двенадцать» и «Скифы» он перестал писать стихи, по его словам, «все звуки прекратились».

Болезнь и смерть

С 1918 по 1920 годы Блок очень много работал на разных должностях в комитетах и комиссиях. Он ужасно уставал, как говорил сам поэт, «меня выпили», здоровье резко пошло на спад. Обострилось сразу несколько болезней: сердечно-сосудистая недостаточность, астма, цинга, невроз. Вдобавок ко всему в семье было тяжёлое материальное положение.

В середине лета 1921 года у поэта начались проблемы с рассудком: он то впадал в беспамятство, то вновь возвращался к жизни. Всё это время за ним ухаживала его жена Люба. Доктора подозревали у него отёк мозга.

7 августа 1921 года поэт Александр Блок умер в присутствии жены и матери. Его похоронили на Смоленском кладбище, а в1944 году прах его перезахоронили на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

В Шахматово открыт музей-заповедник Александра Блока, где установлен памятник поэту и его Прекрасной Даме.

Мальчик был отдан в Петербургскую Введенскую гимназию, которую окончил в 1898 году.

В 1898 году Александр Блок поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, однако в 1901 году перешел на историко-филологический факультет, который окончил в 1906 году по славяно-русскому отделению.

С начала 1900-х годов Александр Блок сблизился с символистами Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус в Петербурге, с Валерием Брюсовым и Андреем Белым в Москве.

В 1903 году в руководимом Мережковскими журнале "Новый путь" появилась первая подборка стихотворений Блока "Из посвящений". В том же году в альманахе "Северные цветы" был опубликован цикл стихотворений под заглавием "Стихи о Прекрасной Даме" (название предложено Брюсовым).

Особую роль для формирования мировоззрения Блока сыграли события революции 1905-1907 годов, обнажившие стихийную, катастрофическую природу бытия. В лирике этого времени становится ведущей тема "стихии" - образы метели, вьюги, мотивы народной вольницы, бродяжничества. Прекрасную Даму сменяют демонические Незнакомка, Снежная Маска, цыганка-раскольница Фаина. Блок публиковался в символистских журналах "Вопросы жизни", "Весы", "Перевал", "Золотое Руно", в последнем с 1907 года вел критический отдел.

В 1907 году в Москве вышел сборник Блока "Нечаянная Радость", в Санкт-Петербурге - цикл стихов "Снежная Маска", в 1908 году в Москве - третий сборник стихов "Земля в снегу" и перевод трагедии Грильпарцера "Праматерь" со вступительной статьей и примечаниями. В 1908 году он обратился к театру и написал "лирические драмы" - "Балаганчик", "Король на площади", "Незнакомка".

Поездка в Италию весной и летом 1909 года стала для Блока периодом "переоценки ценностей". Впечатления, вынесенные им из этого путешествия, воплотились в цикле "Итальянские стихи".

В 1909 году , получив после смерти отца наследство, он надолго освободился от забот о литературном заработке и сосредоточился на крупных художественных замыслах. С 1910 года он начал работать над большой эпической поэмой "Возмездие" (не была завершена). В 1912-1913 годах написал пьесу "Роза и Крест". После выхода в 1911 году сборника "Ночные часы" Блок переработал свои пять поэтических книг в трехтомное собрание стихотворений (1911-1912). При жизни поэта трехтомник был переиздан в 1916 и в 1918-1921 годах.

С осени 1914 года Блок работал над изданием "Стихотворения Аполлона Григорьева" (1916) в качестве составителя, автора вступительной статьи и комментатора.

В июле 1916 года во время Первой мировой войны он был призван в армию, служил табельщиком 13-й инженерно-строительной дружины Земского и Городского союзов под Пинском (ныне город в Белоруссии).

После Февральской революции 1917 года Блок возвратился в Петроград, где в качестве редактора стенографических отчетов вошел в состав Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского правительства. Материалы следствия были им обобщены в книге "Последние дни императорской власти" (1921).

Октябрьская революция вызывает новый духовный взлет поэта и гражданскую активность. В январе 1918 года создаются поэмы "Двенадцать" и "Скифы".

После "Двенадцати" и "Скифов" Александр Блок написал шуточные стихи "на случай", готовил последнюю редакцию "лирической трилогии", однако новых оригинальных стихов не создавал вплоть до 1921 года. В этот период поэт делал культурфилософские доклады на заседаниях Вольфилы — Вольной философской ассоциации, в Школе журнализма, писал лирические фрагменты "Ни сны, ни явь" и "Исповедь язычника", фельетоны "Русские денди", "Сограждане", "Ответ на вопрос о красной печати".

Огромное число написанного было связано со служебной деятельностью Блока: после Октябрьской революции 1917 года он впервые в жизни был вынужден искать не только литературный заработок, но и государственную службу. В сентябре 1917 года он стал членом Театрально-литературной комиссии, с начала 1918 года сотрудничал с Театральным отделом Наркомпроса, в апреле 1919 года перешел в Большой драматический театр. Одновременно работал членом редколлегии издательства "Всемирная литература" под руководством Максима Горького, с 1920 года был председателем петроградского отделения Союза поэтов.

Первоначально участие Блока в культурно-просветительских учреждениях мотивировалось убеждениями о долге интеллигенции перед народом. Но несоответствие между представлениями поэта об "очищающей революционной стихии" и кровавой повседневностью наступающего режима приводило его к разочарованию в происходящем. В его статьях и дневниковых записях появился мотив катакомбного существования культуры. Мысли Блока о неуничтожимости истинной культуры и о "тайной свободе" художника были высказаны в речи "О назначении поэта" на вечере памяти Александра Пушкина и в стихотворении "Пушкинскому Дому" (февраль 1921), ставших его художественным и человеческим завещанием.

Весной 1921 года Александр Блок просил выдать ему выездную визу в Финляндию для лечения в санатории. Политбюро ЦК РКП(б), на заседании которого рассматривался этот вопрос, отказало Блоку в выезде.

В апреле 1921 года нарастающая депрессия поэта перешла в психическое расстройство, сопровождающееся болезнью сердца. 7 августа 1921 года Александр Блок скончался в Петрограде. Он был похоронен на Смоленском кладбище, в 1944 года прах поэта был перенесен на Литераторские мостки на Волковском кладбище.

С 1903 года Александр Блок был женат на Любови Менделеевой (1882-1939), дочери известного химика Дмитрия Менделеева, которой были посвящен цикл "Стихи о Прекрасной Даме". После смерти поэта она увлеклась классическим балетом и преподавала историю балета в Хореографическом училище при Театре оперы и балета имени Кирова (ныне Академия русского балета имени А.Я. Вагановой). Свою жизнь с поэтом она описала в книге "И быль и небылицы о Блоке и о себе".

В 1980 году в доме на улице Декабристов, где последние девять лет жил и умер поэт, был открыт музей-квартира Александра Блока.

В 1984 году в усадьбе Шахматово, где Блок проводил свое детство и юность, а также в соседних усадьбах Боблово и Тараканово Солнечногорского района Московской области был открыт Государственный музей-заповедник Д.И. Менделеева и А.А. Блока.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Творчество Блока уникально. Оно совпало с важными историческими событиями рубежа девятнадцатого и двадцатого веков. Судьба страны и личная судьба автора слились в одно целое. Ритм истории нашёл яркое отражение в лирике. Происходит эволюция поэзии: на место легкого символизма тяжелой поступью приходит реализм.

Блока можно назвать и модернистом, так как одна из миссий поэта состояла в том, чтобы перевести на современный лад культуру прошлого. Несмотря на красоту и духовность стихов, автор делал акцент на отголосках тоски, отчаяния, утраты и ощущения надвигающейся трагедии. Возможно, это и дало повод Ахматовой назвать его «трагическим тенором эпохи». Но при всём этом поэт всегда оставался романтиком.

Основные темы творчества Блока:

  1. судьба родины и судьба человека в переломные исторические эпохи;
  2. революция и роль интеллигенции в ней;
  3. верная любовь и дружба;
  4. судьба и рок, страх и надвигающаяся безысходность;
  5. роль поэта и поэзии в жизни общества;
  6. неразрывная связь человека и природы;
  7. вероисповедание и мироздание.

Умение передавать тонкие нюансы души нашло своё воплощение в жанровом многообразии: стихотворения и поэмы, посвящения и песни, заклинания, романсы, этюды и наброски, думы.

Истинные человеческие ценности раскрываются только в нерасторжимом родстве с «единством мира». Прекрасное будущее человечества осуществимо в результате суровой и повседневной работы, готовности к подвигу во имя процветания Отчизны. Таково мировоззрение поэта, которое он выражал в творчестве.

Образ родины

Россия – главная лирическая тема Блока, в которой он находил вдохновение и силы для жизни. Родина предстаёт в образе матери, возлюбленной, невесты и жены.

Образ Родины прошел своеобразную эволюцию. Вначале он загадочен, окутан будто пеленой. Страна воспринимается через призму прекрасной мечты: «необычайная», «таинственная», «дремучая» и «колдовская». В стихотворении «Россия» отчизна предстает как «нищая», с серыми избами. Автор любит ее нежной и сердечной любовью, которая ничего общего не имеет с жалостью.

Поэт принял истерзанную Россию со всеми ее язвами и постарался полюбить. Он знал, что это всё та же милая сердцу Родина, только облачившаяся в другую одежду: темную и отталкивающую. Блок искренне верил, что Россия рано или поздно предстанет в светлых одеждах нравственности и достоинства.

В стихотворении «Грешить бесстыдно, непробудно…» предельно точно очерчена грань между любовью и ненавистью. Образ бездуховного лавочника, привыкшего к беспробудному сну разума, отталкивает, а покаяние в церкви лицемерно. В конце слышен отчетливый «крик» автора, что даже такую Россию он никогда не разлюбит, она всегда будет дорога его сердцу.

Поэт видит Россию в движении. В цикле «На поле Куликовом» она предстает в величественном образе «степной кобылицы», несущейся «вскачь». Путь к будущему у страны непростой и мучительный.

Нотка предвидения звучит в стихотворении «На железной дороге», где Блок проводит параллель нелегкой судьбы родины с тяжёлой и трагической женской судьбой.

«Доколе матери тужить? // Доколе коршуну кружить?» — гнев и боль звучат в этих строчках. Коршун и мать символизируют судьбу народную, над которой нависли хищные крылья птицы.

Революционное пламя озаряло лицо Блока и постепенно опаляло его самые сокровенные мечты. Однако страсти в сердце поэта кипеть не переставали. Они выплескивались из-под его пера и, словно пощечины, обрушивались на врагов отечества.

Символизм Блока

Каждое стихотворение поэта хранит скрытый символ, помогающий почувствовать его вкус. Вот, что связывает поэта с символистами – модернистским течением, относящимся к серебряному веку русской поэзии. В самом начале творческого пути Блок воспринимал явления окружающего мира как нечто потустороннее, нереальное. Поэтому в его творчестве существует множество символов, раскрывающих новые грани лирического образа. Они выбирались, скорее, интуитивно. Лирика наполнена туманностью, мистикой, снами и даже волшебством.

Символизм индивидуален. В нем «танцевали в хороводе» многоцветные гаммы чувств. Сердце дрожало, словно натянутая струна, от восхищения и переживаний за лирического героя. Будучи символистом, Блок ощущал некие «подземные толчки». Это был знак судьбы. Мистический и интуитивный взгляд на мир преследовал поэта повсюду. Александр Александрович чувствовал, что страна стоит в преддверии чего-то ужасного, глобального, того, что перевернет и искалечит миллионы жизней. Наступала революция.

Блок создает символику красок в своей поэзии. Красный цвет – влекущий и манящий, цвет страсти, любви и жизни. Белое и светлое – это что-то чистое, гармоничное и совершенное. Синий цвет символизирует звездное небо, далекий космос, нечто высокое и недостижимое. Черный и лиловый – цвета трагедии и гибели. Желтый же цвет говорит об увядании и тлении.

Каждому символу соответствует определённое понятие или явление: море – это жизнь, народ, исторические движения и потрясения. Красный червяк – пожар. В стихотворении «Фабрика» появляется «чёрный кто-то». Для поэта – это гибельная сила. Фабрика и Он — зловещий образ губителя-угнетателя.

Блок стремился выразить свои чувства и эмоции, а не просто описать окружающий мир. Каждое стихотворение он пропускал через себя, через свою душу, поэтому строфы пропитаны его мироощущением, радостями и тревогами, торжеством и болью.

Тема любви

Любовь, словно легкий ветерок, проникает в творения Блока.

В стихотворении «О подвигах, о доблести, о славе…» мастер обращается к своей жене. Она была музой Александра Александровича. В ней поэт видел воплощение своих идеалов. Блок использует приемы, позволяющие подчеркнуть резкий контраст между иллюзиями лирического героя и подлинным обликом его возлюбленной: это достигается противопоставлением серого и синего цветов и заменой обращения «Ты» на «ты». Поэт был вынужден отказаться от этого контраста и в окончательном варианте текста изменить интонацию обращения к своей героине на более сдержанную. Такое стремление приподняться над чисто житейским восприятием личной драмы до её философского осмысления характерно для блоковского таланта.

В жизни Блока важное место занимала еще одна женщина – мать. Поэт доверял ей всё сокровенное. В стихотворении «Друг, посмотри, как в равнине небесной…» Александр Александрович описывает чувство грусти и утраты. Он огорчен, что Любовь Менделеева отвергла его ухаживания. Но поэт не нуждается в сопереживании. Блок полон решимости пережить душевные муки. Он заставляет себя перестать «стремиться к холодной луне» и попробовать вкус настоящей жизни. Ведь она чудесна!

Образ Прекрасной Дамы

Блок верил: погрязшее в пошлости и грехах человечество еще можно спасти «Вечной Женственностью». Поэт нашел ее воплощение в образе Прекрасной Дамы. Он пропитан возвышенностью, олицетворяет добро и красоту. От него веет светом, озарявшим темные души людей. Достигнуть наивысшей гармонии с окружающим миром можно через любовь к земной женщине. Искреннее чувство меняет нас к лучшему: открываются новые горизонты, мир становится прекрасным. Мы начинаем чувствовать прелесть каждого момента, слышать пульс жизни.

Многие поэты изображали образ Прекрасной Дамы, но у Блока она своя: слияние Пресвятой девы и земной женщины. Образ напоминает сияющий отблеск зажженной свечи и образ иконы в золоте ризы.

Каждый раз Прекрасная Дама предстает в новом облике, — Царица Небесная, Душа мира и чувственная девушка — который восхищает лирического героя, соглашающегося быть ее рабом на службе.

В стихотворении же «Предчувствую Тебя» лирического героя терзают сомнения по поводу того, что Прекрасная Дама может превратиться в порочное создание и от ее духовности не останется и следа. Но он так хочет ее увидеть! Только она в силах спасти человечество от надвигающегося горя и показать путь к новой безгреховной жизни.

Стихотворение «Вхожу я в темные храмы» сливается в единое звучание с предыдущим. Тихая и торжественная обстановка церкви передаёт состояние любви и блаженства, ожидания Прекрасной Дамы. Образ неземной рождает чувство прекрасного, которое свойственно обычному человеку.

Интересно? Сохрани у себя на стенке! Семья моей матери причастна к литературе и к науке. Дед мой, Андрей Николаевич Бекетов, ботаник, был ректором Петербургского университета в его лучшие годы (я и родился в "ректорском доме"). Петербургские Высшие женские курсы, называемые "Бестужевскими" (по имени К. Н. Бестужева-Рюмина), обязаны существованием своим главным образом моему деду.

Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает. Собственно, нам уже непонятны своеобразные и часто анекдотические рассказы о таких дворянах-шестидесятниках, как Салтыков-Щедрин или мой дед, об их отношении к императору Александру II, о собраниях Литературного фонда, о борелевских обедах, о хорошем французском и русском языке, об учащейся молодежи конца семидесятых годов. Вся эта эпоха русской истории отошла безвозвратно, пафос ее утрачен, и самый ритм показался бы нам чрезвычайно неторопливым.

В своем сельце Шахматове (Клинского уезда, Московской губернии) дед мой выходил к мужикам на крыльцо, потряхивая носовым платком; совершенно по той же причине, по которой И. С. Тургенев, разговаривая со своими крепостными, смущенно отколупывал кусочки краски с подъезда, обещая отдать все, что ни спросят, лишь бы отвязались.

Встречая знакомого мужика, дед мой брал его за плечо и начинал свою речь словами: "Eh bien, mon petit..." ["Ну, что, милый..." (франц.).].

Иногда на том разговор и кончался. Любимыми собеседниками были памятные мне отъявленные мошенники и плуты: старый Jacob Fidele [Яков Верный (франц.).], который разграбил у нас половину хозяйственной утвари, и разбойник Федор Куранов (по прозвищу Куран ), у которого было, говорят, на душе убийство; лицо у него было всегда сине-багровое – от водки, а иногда – в крови; он погиб в "кулачном бою". Оба были действительно люди умные и очень симпатичные; я, как и дед мой, любил их, и они оба до самой смерти своей чувствовали ко мне симпатию.

Однажды дед мой, видя, что мужик несет из лесу на плече березку, сказал ему: "Ты устал, дай я тебе помогу". При этом ему и в голову не пришло то очевидное обстоятельство что березка срублена в нашем лесу. Мои собственные воспоминания о деде – очень хорошие; мы часами бродили с ним по лугам, болотам и дебрям; иногда делали десятки верст, заблудившись в лесу; выкапывали с корнями травы и злаки для ботанической коллекции; при этом он называл растения и, определяя их, учил меня начаткам ботаники, так что я помню и теперь много ботанических названий. Помню, как мы радовались, когда нашли особенный цветок ранней грушовки, вида, не известного московской флоре, и мельчайший низкорослый папоротник; этот папоротник я до сих пор каждый год ищу на той самой горе, но так и не нахожу, - очевидно, он засеялся случайно и потом выродился.

Все это относится к глухим временам, которые наступили после событий 1 марта 1881 года. Дед мой продолжал читать курс ботаники в Петербургском университете до самой болезни своей; летом 1897 года его разбил паралич, он прожил еще пять лет без языка, его возили в кресле. Он скончался 1 июля 1902 года в Шахматове. Хоронить его привезли в Петербург; среди встречавших тело на станции был Дмитрий Иванович Менделеев.

Дмитрий Иванович играл очень большую роль в бекетовской семье. И дед и бабушка моя были с ним дружны. Менделеев и дед мой, вскоре после освобождения крестьян, ездили вместе в Московскую губернию и купили в Клинском уезде два имения – по соседству: менделеевское Боблово лежит в семи верстах от Шахматова, я был там в детстве, а в юности стал бывать там часто. Старшая дочь Дмитрия Ивановича Менделеева от второго брака – Любовь Дмитриевна – стала моей невестой. В 1903 году мы обвенчались с ней в церкви села Тараканова, которое находится между Шахматовым и Бобловым.

Жена деда, моя бабушка, Елизавета Григорьевна, – дочь известного путешественника и исследователя Средней Азии, Григория Силыча Корелина. Она всю жизнь – работала над компиляциями и переводами научных и художественных произведений; список ее трудов громаден; последние годы она делала до 200 печатных листов в год; она была очень начитана и владела несколькими языками; ее мировоззрение было удивительно живое и своеобразное, стиль – образный, язык – точный и смелый, обличавший казачью породу. Некоторые из ее многочисленных переводов остаются и до сих пор лучшими.

Переводные стихи ее печатались в "Современнике", под псевдонимом "Е. Б.", и в "Английских поэтах" Гербеля, без имени. Ею переведены многие сочинения Бокля, Брэма, Дарвина, Гексли, Мура (поэма "Лалла-Рук"), Бичер-Стоу, Гольдсмита, Стэнли, Теккерея, Диккенса, В. Скотта, Брэт Гарта, Жорж Занд, Бальзака, В. Гюго, Флобера, Мопассана, Руссо, Лесажа. Этот список авторов – далеко не полный. Оплата труда была всегда ничтожна. Теперь эти сотни тысяч томов разошлись в дешевых изданиях, а знакомый антикварными ценами знает, как дороги уже теперь хотя бы так называемые "144 тома" (изд. Г. Пантелеева), в которых помещены многие переводы Е. Г. Бекетовой и ее дочерей. Характерная страница в истории русского просвещения.

Отвлеченное и "утонченное" удавалось бабушке моей меньше, ее язык был слишком лапидарен , в нем было много бытового. Характер на редкость отчетливый соединялся в ней с мыслью ясной, как летние деревенские утра, в которые она до свету садилась работать. Долгие годы я помню смутно, как помнится все детское, ее голос, пяльцы, на которых с необыкновенной быстротой вырастают яркие шерстяные цветы, пестрые лоскутные одеяла, сшитые из никому не нужных и тщательно собираемых лоскутков, – и во всем этом – какое-то невозвратное здоровье и веселье, ушедшее с нею из нашей семьи. Она умела радоваться просто солнцу, просто хорошей погоде, даже в самые последние годы, когда ее мучили болезни и доктора, известные и неизвестные, проделывавшие над ней мучительные и бессмысленные эксперименты. Все это не убивало ее неукротимой жизненности.

Эта жизненность и живучесть проникала и в литературные вкусы; при всей тонкости художественного понимания она говорила, что "тайный советник Гёте написал вторую часть "Фауста", чтобы удивить глубокомысленных немцев". Также ненавидела она нравственные проповеди Толстого. Все это вязалось с пламенной романтикой, переходящей иногда в старинную сентиментальность. Она любила музыку и поэзию, писала мне полушутливые стихи, в которых звучали, однако, временами грустные ноты:

Так, бодрствуя в часы ночные
И внука юного любя,
Старуха-бабка не впервые
Слагала стансы для тебя.

Она мастерски читала вслух сцены Слепцова и Островского, пестрые рассказы Чехова. Одною из последних ее работ был перевод двух рассказов Чехова на французский язык (для"Revue des deux Mondes"). Чехов прислал ей милую благодарственную записку.

К сожалению, бабушка моя так и не написала своих воспоминаний. У меня хранится только короткий план ее записок; она знала лично многих наших писателей, встречалась с Гоголем, братьями Достоевскими, Ап. Григорьевым, Толстым, Полонским, Майковым. Я берегу тот экземпляр английского романа, который собственноручно дал ей для перевода Ф. М. Достоевский. Перевод этот печатался во "Времени".

Бабушка моя скончалась ровно через три месяца после деда – 1 октября 1902 года. От дедов унаследовали любовь к литературе и незапятнанное понятие о ее высоком значении их дочери – моя мать и ее две сестры. Все три переводили с иностранных языков. Известностью пользовалась старшая – Екатерина Андреевна (по мужу – Краснова). Ей принадлежат изданные уже после ее смерти (4 мая 1892 года) две самостоятельных книги "Рассказов" и "Стихотворений" (последняя книга удостоена почетного отзыва Академии наук). Оригинальная повесть ее "Не судьба" печаталась в "Вестнике Европы". Переводила она с французского (Монтескье, Бернарден де Сен-Пьер), испанского (Эспронседа, Бэкер, Перес Гальдос, статья о Пардо Басан), переделывала английские повести для детей (Стивенсон, Хаггарт; издано у Суворина в "Дешевой библиотеке").

Моя мать, Александра Андреевна (по второму мужу – Кублицкая-Пиоттух), переводила и переводит с французского – стихами и прозой (Бальзак, В. Гюго, Флобер, Зола, Мюссе, Эркман-Шатриан, Додэ, Боделэр, Верлэн, Ришпэн). В молодости писала стихи, но печатала – только детские.

Мария Андреевна Бекетова переводила и переводит с польского (Сенкевич и мн. др.), немецкого (Гофман), французского (Бальзак, Мюссе). Ей принадлежат популярные переделки (Жюль Верн, Сильвио Пеллико), биографии (Андерсен), монографии для народа (Голландия, История Англии и др.). "Кармозина" Мюссе была не так давно представлена в театре для рабочих в ее переводе.

В семье отца литература играла небольшую роль. Дед мой – лютеранин, потомок врача царя Алексея Михайловича, выходца из Мекленбурга (прародитель – лейб-хирург Иван Блок был при Павле I возведен в российское дворянство). Женат был мой дед на дочери новгородского губернатора – Ариадне Александровне Черкасовой.

Отец мой, Александр Львович Блок, был профессором Варшавского университета по кафедре государственного права; он скончался 1 декабря 1909 года. Специальная ученость далеко не исчерпывает его деятельности, равно как и его стремлений, может быть менее научных, чем художественных. Судьба его исполнена сложных противоречий, довольно необычна и мрачна. За всю жизнь свою он напечатал лишь две небольшие книги (не считая литографированных лекций) и последние двадцать лет трудился над сочинением, посвященным классификации наук. Выдающийся музыкант, знаток изящной литературы и тонкий стилист, – отец мой считал себя учеником Флобера. Последнее и было главной причиной того, что он написал так мало и не завершил главного труда жизни: свои непрестанно развивавшиеся идеи он не сумел вместить в те сжатые формы, которых искал; в этом искании сжатых форм было что-то судорожное и страшное, как во всем душевном и физическом облике его. Я встречался с ним мало, но помню его кровно.

Детство мое прошло в семье матери. Здесь именно любили и понимали слово; в семье господствовали, в общем, старинные понятия о литературных ценностях и идеалах. Говоря вульгарно, по-верлэновски, преобладание имела здесь еlоquence [красноречие (франц.).]; одной только матери моей свойственны были постоянный мятеж и беспокойство о новом, и мои стремления к musique [музыке – фр.] находили поддержку у нее. Впрочем, никто в семье меня никогда не преследовал, все только любили и баловали. Милой же старинной еlоquenсе обязан я до гроба тем, что литература началась для меня не с Верлэна и не с декадентства вообще. Первым вдохновителем моим был Жуковский. С раннего детства я помню постоянно набегавшие на меня лирические волны, еле связанные еще с чьим-либо именем. Запомнилось разве имя Полонского и первое впечатление от его строф:

Снится мне: я свеж и молод,
Я влюблен. Мечты кипят.
От зари роскошный холод
Проникает в сад.

Жизненных опытов" не было долго. Смутно помню я большие петербургские квартиры с массой людей, с няней, игрушками и елками – и благоуханную глушь нашей маленькой усадьбы. Лишь около 15 лет родились первые определенные мечтания о любви, и рядом – приступы отчаянья и иронии, которые нашли себе исход через много лет – в первом моем драматическом опыте "Балаганчик", лирические сцены). "Сочинять" я стал чуть ли не с пяти лет. Гораздо позже мы с двоюродными и троюродными братьями основали журнал "Вестник", в одном экземпляре; там я был редактором и деятельным сотрудником три года.

Серьезное писание началось, когда мне было около 18 лет. Года три-четыре я показывал свои писания только матери и тетке. Все это были – лирические стихи, и ко времени выхода первой моей книги "Стихов о Прекрасной Даме" их накопилось до 800, не считая отроческих. В книгу из них вошло лишь около 100. После я печатал и до сих пор печатаю кое-что из старого в журналах и газетах.

Семейные традиции и моя замкнутая жизнь способствовали тому, что ни строки так называемой "новой поэзии" я не знал до первых курсов университета. Здесь, в связи с острыми мистическими и романическими переживаниями, всем существом моим овладела поэзия Владимира Соловьева. До сих пор мистика, которой был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века, была мне непонятна; меня тревожили знаки, которые я видел в природе, но все это я считал "субъективным" и бережно оберегал от всех. Внешним образом готовился я тогда в актеры, с упоением декламировал Майкова, Фета, Полонского, Апухтина, играл на любительских спектаклях, в доме моей будущей невесты, Гамлета, Чацкого, Скупого рыцаря и... водевили. Трезвые и здоровые люди, которые меня тогда окружали, кажется, уберегли меня тогда от заразы мистического шарлатанства, которое через несколько лет после того стало модным в некоторых литературных кругах. К счастию и к несчастью вместе, "мода" такая пришла, как всегда бывает, именно тогда, когда все внутренно определилось; когда стихии, бушевавшие под землей, хлынули наружу, нашлась толпа любителей легкой мистической наживы.

Впоследствии и я отдал дань этому новому кощунственному "веянью"; но все это уже выходит за пределы "автобиографии". Интересующихся могу отослать к стихам моим и к статье "О современном состоянии русского символизма" (журнал "Аполлон" 1910 года). Теперь же возвращусь назад.

От полного незнания и неумения сообщаться с миром со мною случился анекдот, о котором я вспоминаю с удовольствием и благодарностью: как-то в дождливый осенний день (если не ошибаюсь, 1900 года) отправился я со стихами к старинному знакомому нашей семьи, Виктору Петровичу Острогорскому, теперь покойному. Он редактировал тогда "Мир божий". Не говоря, кто меня к нему направил, я с волнением дал ему два маленьких стихотворения, внушенные Сирином, Алконостом и Гамаюном В. Васнецова. Пробежав стихи, он сказал: "Как вам не стыдно, молодой человек, заниматься этим, когда в университете бог знает что творится!" – и выпроводил меня со свирепым добродушием. Тогда это было обидно, а теперь вспоминать об этом приятнее, чем обо многих позднейших похвалах.

После этого случая я долго никуда не совался, пока в 1902 году меня не направили к В. Никольскому, редактировавшему тогда вместе с Репиным студенческий сборник. Уже через год после этого я стал печататься "серьезно". Первыми, кто обратил внимание на мои стихи со стороны, были Михаил Сергеевич и Ольга Михайловна Соловьевы (двоюродная сестра моей матери). Первые мои вещи появились в 1903 году в журнале "Новый путь" и, почти одновременно, в альманахе "Северные цветы".

Семнадцать лет моей жизни я прожил в казармах л.-гв. Гренадерского полка (когда мне было девять лет, мать моя вышла во второй раз замуж, за Ф. Ф. Кублицкого-Пиоттух, который служил в полку). Окончив курс в СПб. Введенской (ныне – императора Петра Великого) гимназии, я поступил на юридический факультет Петербургского университета довольно бессознательно, и только перейдя на третий курс, понял, что совершенно чужд юридической науке. В 1901 году, исключительно важном для меня и решившем мою судьбу, я перешел на филологический факультет, курс которого и прошел, сдав государственный экзамен весною 1906 года (по славяно-русскому отделению).

Университет не сыграл в моей жизни особенно важной роли, но высшее образование дало, во всяком случае, некоторую умственную дисциплину и известные навыки, которые очень помогают мне и в историко-литературных, и в собственных моих критических опытах, и даже в художественной работе (материалы для драмы "Роза и Крест"). С годами я оцениваю все более то, что дал мне университет в лице моих уважаемых профессоров – А. И. Соболевского, И. А. Шляпкина, С. Ф. Платонова, А. И. Введенского и Ф. Ф. Зелинского. Если мне удастся собрать книгу моих работ и статей, которые разбросаны в немалом количестве по разным изданиям, но нуждаются в сильной переработке, – долею научности, которая заключена в них, буду я обязан университету.

В сущности, только после окончания "университетского" курса началась моя "самостоятельная" жизнь. Продолжая писать лирические стихотворения, которые все, с 1897 года, можно рассматривать как дневник, я именно в год окончания курса в университете написал свои первые пьесы в драматической форме; главными темами моих статей (кроме чисто литературных) были и остались темы об "интеллигенции и народе", о театре и о русском символизме (не в смысле литературной школы только).

Каждый год моей сознательной жизни резко окрашен для меня своей особенной краской. Из событий, явлений и веяний, особенно сильно повлиявших на меня так или иначе, я должен упомянуть: встречу с Вл. Соловьевым, которого я видел только издали; знакомство с М. С. и О. М. Соловьевыми, 3. Н. и Д. С. Мережковскими и с А. Белым; события 1904 – 1905 года; знакомство с театральной средой, которое началось в театре покойной В. Ф. Комиссаржевской; крайнее падение литературных нравов и начало "фабричной" литературы, связанное с событиями 1905 года; знакомство с творениями покойного Августа Стриндберга (первоначально – через поэта Вл. Пяста); три заграничных путешествия: я был в Италии – северной (Венеция, Равенна, Милан) и средней (Флоренция, Пиза, Перуджия и много других городов и местечек Умбрии), во Франции (на севере Бретани, в Пиренеях – в окрестностях Биаррица; несколько раз жил в Париже), в Бельгии и Голландии; кроме того, мне приводилось почему-то каждые шесть лет моей жизни возвращаться в Bad Nauheim (Hessen-Nassau), с которым у меня связаны особенные воспоминания.

Этой весною (1915 года) мне пришлось бы возвращаться туда в четвертый раз; но в личную и низшую мистику моих поездок в Bad Nauheim вмешалась общая и высшая мистика войны.